Читаем Лесной замок полностью

Так что создание связного и отчетливого сна для ребенка требует особых стараний. Как я уже указывал, Маэстро не советует нам, за редчайшими исключениями, пускаться в такие предприятия с детьми. Стоит напомнить, что, с тех пор как семья Гитлер покинула Пассау, мне было рекомендовано впредь воздерживаться от серьезных контактов с крошкой Ади. И за ним, и за всем семейством теперь следили только мои подручные в ходе предрассветных рейдов. Лишь один-единственный раз я проник в сознание Алоиса глубоко и надолго, с тем чтобы разобраться в подлинных причинах его одержимости пчеловодством. Основную часть времени я тратил на работу с другими клиентами в Австрийском регионе. И вполне обходился той информацией о жизни Гитлеров в Хафельде, которую поставляли мне помощники.

Теперь же, получив прямое указание Маэстро, я должен был имплантировать совершенно конкретное сновидение в голову шестилетнего ребенка. Маэстро, впрочем, употребил глагол «инсталлировать»: «Тебе предстоит инсталлировать в мозг Ади постоянную памятку. Скорее всего, не возникнет никаких препятствий. Мы так долго вели себя тихо на данном направлении, что вмешательства Наглых можно не опасаться».

 2

Само по себе воздействие заняло всего пару минут, однако подготовка выдалась весьма непростой. Оперативным термином была, повторяю, инсталляция. Зафиксированная (а значит, правильно инсталлированная) памятка привязывает к нам клиента. Однако далеко не каждый бес способен провести эту операцию безупречно. Условно говоря, у тебя не должна дрогнуть рука. В случае малейшей неудачи сознание клиента может оказаться разбалансировано.

Достаточно упомянуть, что в данном случае я проявил надлежащую сноровку. Снабженный информацией, добытой в ходе предрассветных рейдов, я знал, что Алоис собирается навестить старого пасечника, которого в округе называли Стариком, а бывало, и Старым Чародеем (der alte Zauberer).

Насчет чародейства это было, разумеется, преувеличение. Старик жил отшельником и славился, мягко говоря, изрядным чудачеством. Разозленный, он отличался редкой свирепостью, но в особых случаях вполне мог сойти за безобидного и добродушного старичка. Хотя соседи, знакомые с ним не первый десяток лет, ни безобидным, ни добродушным его не считали. Так или иначе, он был единственным пасечником на расстоянии дневного пешего перехода в любую сторону и слыл человеком, знающим пчеловодство от и до.

Особенно же благоприятным было то обстоятельство, что Старик стал нашим клиентом еще полвека назад. И к описываемому времени был уже отправлен в почетную отставку. Более того, их с Ади отличал пусть и не идентичный, но весьма родственный запах, а значит, никакого обоюдного отталкивания здесь произойти не могло. Таким образом, магнетические контуры инсталлируемого сновидения очерчивались сами собой. Еще до встречи Ади со Стариком мне предстояло имплантировать в сознание мальчика его четкий образ.

Чисто стилистически при творении сновидений я стараюсь обходиться без какой бы то ни было барочной избыточности. Скромные сценарии, как правило, бывают самыми эффективными. В данном эпизоде я удовольствовался созданием образа Старика (только лицо и голос), прежде чем внедрить его в сон Ади. В качестве декорации была избрана одна из двух комнат скромного домика Старика с видом на двор. Тем самым было обеспечено прямое воздействие инсталлируемого сна. Уже на пороге Старик угостил Ади медом. Выдал ему полную ложку, и я проследил за тем, чтобы мальчик хорошенько его распробовал. Посреди ночи Ади проснулся в мокрых от пупка до коленей пижамных штанах — и совершенно счастливый. Сбросив изгаженную одежонку (как он поступал частенько), Ади вновь погрузился в дремоту, и виделся ему все тот же сон, только с теми или иными вариациями: мальчику хотелось еще меда. Он уже не сомневался, что в ближайшее время встретится со Стариком наяву, и это подтолкнуло его назавтра напроситься в дорогу с отцом. Алоиса, как я уже отметил, это обрадовало.

К их разговору по дороге в дом Чародея я еще непременно вернусь, а сейчас позволю себе очередное, как это называется, эпическое отступление, чтобы поведать побольше о разработанной Маэстро концепции инсталлирования. Например, нам уже было известно, что Ади, встретившись воскресным утром со Стариком, будет преисполнен чувства собственной значимости, потому что ему покажется, будто он умеет заглядывать в будущее. Строго говоря, я постарался сбалансировать ситуацию, заранее внушив Старику, чтобы он угостил мальчика своим лучшим медом, причем прямо с порога.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Публицистика / История / Проза / Историческая проза / Биографии и Мемуары