Лесоруб (СИ)

Дикий грохот, будто рушится общага, трехъярусные витиеватые маты-перематы раскатистым басом, и обжегшая мне, подорвавшемуся в испуге и нихуяшечки не соображающему, щеку увесистая затрещина. Да что ж они все меня по морде да по морде! Я — манекенщик, фейс — моя визитная карточка! Перекинуть через бедро и отшлепать нельзя, чтобы без следов?!

Ай, ой, папочка! Захарка, ты телепат? Отпусти, больно! Не надо, жопа у меня — проблемное место! Ее после твоего воспитания окончательно переклинит, уйдет в разнос, по закоулочкам заебусь отлавливать! И ты заебешься! Зачем нам эта морока? Памагити-и-и, хулиганы стратегическое место превращают в отбивную! А я, между прочим, студент, мне лекции длинные высиживать! Это — раз. Два, ой-ой, ой, я — омега, чем рожать-то буду, с сотрясением основного омежьего органа? И крутить перед альфами с подиума? А-а-а!!!

— Ты что за порнографию устроил на показе?! — рычал Захарка, раскрытой ладонью лупя меня по ягодицам. — Идиот! Тебя могли покалечить! Ноут ему новый встрял! Я тебе сейчас встряну! Течка — дрочи дома!

Больно-больно-больно-больно! И обидно до ужаса. Ну чего плохого в том, что я нашел способ, — вполне законный, заметьте, — заработать на ноут? Чуток прошелся в кружевном бельишке, полами пеньюара помахал, «фак» народу показал и свалил с подвернувшимся ебарем в туман. Сущая мелочь!

— Почему не сообщил, что с Максей?! — шлеп-шлеп-шлеп, мой истошный, полный протеста и муки вопль. — Почему поперся на люди в течку?! — шлеп-шлеп-шлеп, япона папа, чертов альфа, у тебя длань тяжелая, у-у-у-а-а! Пощади! — Почему я узнаю о твоей течке по телеку из новостей?! Сволочь! Ты у меня месяц не сядешь!

Ой, ну и не надо, модельки или по подиуму вышагивают, или лежат. Лежат, да! Между сесси… тьфу, показами и съемками! Одни лежат, Захар, одни, успокойся! Охохонюшки, пожалуйста, пожалуйста, моя разнесчастная модельная викинговая бесценная попа! Ты, ненормальный БДСМ-щик, я не люблю садо-мазо! Моя свободная душа его не принимает! И вообще, я парня нашел! Пусть теперь он за меня ответственность несет и наказывает по потребности! Хва-а-ати-и-ит! Я больше не буду течным на подиумы ходить! Клянусь! Просто хватит! Я у папы вместо швабры, напрочь тронулся мозгой!

Захар лупил меня по заднице, чередуя ягодицы, пока я не разревелся и не понес уже полнейшую чушь, и резко отпустил.

Я сполз с его коленей, размазывая по морде лица слезы вперемешку с соплями, обессиленный, униженный и оскорбленный, и кучкой осел на пол — ноги отказались держать напрочь. А ведь викинги не плачут, они — непобедимые отважные воины. Кажется, с тех диких времен их предки несколько испортились в худшую сторону. Подвыродились, что ли, генофонд изгадили, скрещиваясь с русичами? Где моя викинговая, неукротимая стойкость? Правильно, в жопе, которая горит огнем, словно я в костре ее подержал, или в муравейнике. Еба-на-на, позорище…

Впрочем, Захарка меня отделал вполне заслуженно. В том зале, где я, течный кусок придурка, развлекаясь, пеньюаром бездумно помахивал, штук пятьдесят минимум альф собралось моделек позырить, окромя операторов по свету, фотографов, секьюрити, плюс альфы-модели за кулисами и всякие альфячьи костюмеры с визажистами. Что бы они все со мной сделали, учуй мое состояние? Гы-ы, да там бы натуральное побоище сначала случилось, между этими альфами, за право обладания мной, красивым, а выжившие пустили бы меня по кругу и затрахали до реанимации, если не до смерти.

Спасибо Максе, каким-то чудом уберег от группового надругательства…

— Дошло наконец-то. — Захарка смотрел на меня, потирающего утративший чувствительность к обычным прикосновениям, грешный, охочий на опасные приключения зад, строго. — Звездочка ты моя скандальная. Я в тот вечер как новости включил, чуть разрыв сердца перед экраном не получил, кинулся искать, обзванивать всех и вся. Мы с Темкой почти весь город перетрясли, литр валерьянки выпили… Милицию на ноги подняли…

О япона папа, до чего же здорово, что у меня есть такой замечательный друг… Пока я наслаждался оргазмами и заезживал Максю, Захар невъебенную поисковую компанию организовал…

Короче, да, мне стыдно. Ужасно, чудовищно стыдно. Как искупить вину, не имею понятия. Еще пореветь?

Реву, спрятав распухающее, мокрое лицо в ладони и скорчившись в тридцать три погибели. Реву, реву, не просто реву — с подвывами. Давясь всхлипами, умоляю альфу меня простить. С четверть часа выдержу изображать фиялкового омегу, наверно, столько хватит, чтобы растопить доброе Захаркино сердце.

Что?! Как это, встал, обогнул меня и ушел, презрительно пофыркивая?! Так нечестно, я же старался… Захар, куда ты? А кто меня пожалеет, успокоит и напоит кофе, раз разбудил? Ну наглость. И дверь, сорванная с петель… Завхоз убьет…

Не успеет. Ящик с инструментами под кроватью. Промокнуть щеки рукавом, высморкаться в полотенце, прекратить бесполезный вой и заняться делом, ты — викинг, Инге, выросший на лесопилке. Умеешь работать с дрелью, молотком, гвоздями, шурупами, отвертками, рубанком и долотами, не нежный городской белоручка.