Лесоруб (СИ)

Обалденно вышли выпить в бар. Еще и незнакомого омежку юного втянули, почти ребенка. Умницы.

Я с трудом поднял руку и накрыл дрожащие пальцы Артема испачканной красным ладонью. Разбитые костяшки немилосердно жгло, в мозгах творилась кружащаяся каша, тошнило.

— Куда теперь? — спросил, запинаясь. — В гостиницу?

Плачущий Артем дернул голым костлявым плечом, жалко искривил рот с размазавшейся помадой.

— Ко мне, — ответил, давясь всхлипами. — Отмоетесь и переночуете.

Обзывать этого скелетину презрительным словом «моделька» мне больше не хотелось. Я слишком хорошо помнил, как отчаянно он дрался с напавшими альфами, словно дикий кот, практически наравне со мной. Вот вам и торчок с журнальной обложки. Заработал на скуле не фотогеничный здоровенный фингал, щека расцарапана.

Забавный — Захарку защищал. Доходяжина и омега — гиганта Захарку-альфу.

Герой. Влюбился в моего друга с первого взгляда, что ли? Нехорошо, наркоман ведь.

====== Часть 3 ======

Артем снимал с тремя друзьями небольшую двухэтажную виллу в ближайшем пригороде. Лично ему принадлежали две комнаты на втором этаже, спальная и гостиная, обставленные и разукрашенные в тошнотворном омежьем стиле, но, парадокс, уютные. Все эти розовые пуфики, диванчики, вышитые подушечки, занавесочки с бантиками и горшки с цветами на подоконниках… Мне безумно понравились, и я, стыдясь собственных омежьих желаний, в душе страстно загорелся завести такие же как можно скорее. И чтобы полы укрывали пушистые бежевые ковры, да.

Разумеется, вслух я о моих желаниях не сказал ничего и показательно скривился.

— Сразу видно, что здесь живет омега, — заявил презрительно, стоя на пороге гостиной и жадно оглядываясь. — Цветовая гамма, рюшечки, оборочки…

Артем подтолкнул меня в спину, мол, проходи, не загораживай проход, тихонько фыркнув в ухо «зависть — плохое чувство», и я, вняв, прекратил выпендриваться.

— Вау, какой заище! — ахнул вошедший следом за мной Захарка с детским восторгом, устремляясь к стоящему в углу, возле окна, креслу.

Заяц действительно был зачетный, меховой, метровый, снежно-белый. Сидел в кресле, держал в лапах оранжево-зеленую плюшевую морковку и улыбался. Трогать игрушку Захарка не стал, памятуя о перепачканных кровью руках, только рассмотрел со всех сторон и поцокал языком.

— У Инге медведка есть, — сообщил он Артему, сдавая меня с потрохами. — Коричневый, примерно такого же размера. — Давайте их познакомим как-нибудь?

Артем рассеянно покивал, похоже, не слушая.

— Вам бы помыться, ребята, — еще в такси переставший плакать омега шмыгал покрасневшим носом. — И переодеться. Ванная там, — парень махнул рукой по направлению коридора, — сейчас покажу, где, только другу позвоню по-быстрому.

Покопавшись в недрах висящей через плечо сумочки, омега достал мобилку, — маленький кнопочный черный аппаратик старой модели, — и по памяти быстро набрал чей-то номер.

— Макся, — замурлыкал в динамик после короткой паузы, — твоя помощь нужна, срочно. Ко мне тут знакомые в гости переночевать заехали, в общем… Ты дома? — пауза. — Отлично! Порой у себя на полках срочно те футболки и треники, которые от Фимы остались? Буду должен… — пауза. — Трое. — пауза. — Спасибо, ты чудо! — и сбросил вызов.

— Чистая одежда в пути! — порадовал он меня с Захаркой, исчезая в соседней комнате. — Ждите здесь, ладно? Я за полотенцами!

Про блондинчика парень, казалось, забыл.

Оказалось — показалось: минут через пять омега вернулся, держа на предплечье стопку из четырех махровых полотенец, зеленого, белого, розового и небесно-голубого, накрытую сверху аккуратно сложенным шелковым то ли костюмчиком, то ли халатиком насыщенного синего цвета.

— Инге и Алеша первые, после — альфы, потом я, как хозяин, — велел Глебу с Захаркой строго. — Возражения не принимаются.

Я бойко цапнул протянутое мне розовое полотенце. Блондинчик, которого, оказывается, звали Алешей, засмущавшись, взял беленькое, и Артем повел нас мыться.

Часом позже мы сидели на большой, чистенькой кухне Артема и Макси и вместе с хозяевами этажа пили свежезаваренный горячий травяной чай. Макся, хлипкий для альфы смуглокожий брюнет с меня ростом, приплясывая, жарил и тут же раскладывал нам по тарелкам творожные оладьи, которые Артем тут же щедро намазывал сметаной, ложкой прямо из банки.

— Вы кушайте, кушайте, — приговаривал омега, активно жуя сам и лучась довольством. — Макся обалденно вкусно готовит!

Я наблюдал за моделькой и медлено, но верно охуевал — скелетина лопал, как заправский лесоруб-альфа, вдоволь намахавшийся на делянке топором. И куда в него столько лезло?

Когда в недрах его организма исчезла восьмая, — и немаленькая, заметьте, — оладушка, я таки не выдержал.

— Ты разве не на диете? — спросил у нацелившегося на девятую оладушку Артема. — Я слыхал, модели все повально на строгих диетах сидят, берегут фигуры…

Артем небрежно вытер жирные пальцы бумажной салфеткой и покачал обмотанной на подобие тюрбана белым полотенцем головой.