Лестница из терновника. Трилогия

- Соня ушёл, Когу сунулся - Эткуру в него нож швырнул, вот на столько над головой. Больше никто не рисковал, командир. Только Соня с этой отравой. Так что - Львёнок Льва жив, но не в своём уме.

- Ну, хорошо, - сказал Анну, вспомнив, как его определили в безумцы после первых живописных опытов. - Я пойду сам посмотрю.

Хенту покачал головой, но спорить не посмел.

Анну прошёл помещение, которое северяне называли приёмной - там жили волки, валялись их шубы, оружие, конская сбруя, скатанный войлок - и там же пятеро растерянных и не знающих, за что хвататься, волков обсуждали происходящее вполголоса. Увидев Анну, они все инстинктивно дёрнулись к нему, как солдаты обычно поворачиваются к боевому командиру; Анну остановил их жестом.

- Если вы понадобитесь, я позову, - сказал он. - Но мне кажется, что всё обойдётся. У Эткуру не первый трофей, в конце концов. Помните: Львята вам верят, а вы должны верить Львятам. А трофеев опасаться - смешно.

- Ведьма она языческая, а не трофей, - сказал Олу. - Глаза бы не отвела. Наставник-то...

- Не хочу слышать о Наставнике! - отрезал Анну. - Вы слышали, что Эткуру сказал? Думаете, Львёнок понимает меньше, чем Наставник?

В приёмную всунулся бледный Когу, у него тряслись губы, тряслись подбородки - и Анну вдруг подумал, что Когу - просто мерзок. Физически. Неожиданное отвращение накатило так мощно, что рука сама потянулась к эфесу - Анну еле взял себя в руки.

- Чего тебе? - спросил он, морщась.

- Бумаги-то - там, в комнате, - жалобно сказал Когу. - Принеси сюда, Львёнок Львёнка, ради Творца-Отца, а?

Его пронзительный скрипучий голос резанул по ушам, как железо по стеклу.

- Да, - бросил Анну, чтобы только отделаться, оттолкнул с дороги непонятно откуда взявшегося Наставника и остановился перед закрытой дверью.

Если я открою дверь без предупреждения, он снова швырнёт нож, подумал Анну - и поскрёбся, как кот. И окликнул:

- Эткуру, это я, брат!

- Войди, - отозвались из-за двери. - Только - один.

Анну вошёл, сам не зная, что ожидает увидеть, но почему-то волнуясь. Задвинул дверь за собой - и замер.

На постели Эткуру лежала юная женщина ослепительной красоты.

Её лицо, осунувшееся, в испарине, с громадными, влажно мерцающими очами, как показалось Анну, излучало тёплое сияние, искусанные губы припухли, выглядели сладко, как вишни, закрывшаяся царапина на щеке горела тёмными рубинами на бледной чистой коже, а короткие локоны цвета надраенной бронзы разметались по подушке. Тело невероятной красавицы скрывала шёлковая простыня, но грудь уже приподнимала её вполне заметно - и к груди, совершенной, как капля росы на листке, дива прижимала ладонь Эткуру, а на Анну лишь взмахнула ресницами и хрипло сказала:

- Понравилось смотреть, солнышко? Не боишься, что глаза выскочат?

Эткуру сидел на краю постели, отдав одну руку женщине, а второй держа эфес меча, лежащего на коленях. Его глаза тоже горели, как у настороженного хищника; Анну подумал, что именно сейчас Эткуру действительно, пожалуй, напоминает молодого льва - и впервые полностью соответствует собственному титулу.

- Видишь? - сказал Эткуру так же хрипло, как его женщина. - Видишь, как она меняется? Она же не как трофей, она как облако меняется - на глазах. Ты видишь, чем она становится?

Анну перевёл дух и покивал.

- И она мне принадлежит, - еле слышно сказал Эткуру таким тоном, будто сам в это до конца не верил.

Женщина погладила руку Эткуру - как прикасаются, разве что, к любимому ребёнку - и Эткуру с выражением кромешной душевной боли прошептал:

- Они же скажут, чтобы родовой знак наколоть! Чтобы бросить, уйти... Я же не могу её бросить, брат! Как же я её брошу? Это как свой боевой меч выбросить... И как наколку ей делать? На этом... - и провёл кончиками пальцев по лбу женщины.

А красавица чуть улыбнулась и сказала, осветив Эткуру сиянием очей:

- Да не переживай так, Эткуру, что ты! Надо наколку - ну сделаем наколку с твоим гербом, когда я чуточку отойду, ерунда какая... Тебе нравятся девочки с наколками, жизнь моя?

Эткуру схватил её за руку и порывисто прижал к груди её ладонь:

- Вот, слышишь?! - сказал он, глядя на Анну снизу вверх. - Ты слышишь, как она... "жизнь моя"?! Она же - сама, понимаешь?! Она - всё сама! Видишь, она и клеймо бы... Её зовут Ви-Э, она - не рабыня. Ничего не боится, понимаешь?

- Северяне говорят - "подруга", - кивнул Анну. - Ещё говорят - "жена".

- Я с места не сдвинусь, пока она не переломается, - истово сказал Эткуру. - Хоть весь мир сгори или провались - я буду ждать, пока моя женщина поправится. И пусть они хоть кишками задавятся все.

Анну вздохнул.

- Прости, брат, - сказал он тихо. - Хенту ведь привёз письмо от Льва Львов. Мы с тобой должны заключить с северянами мирный договор - хоть даже и поклясться Творцом - убить Элсу и срочно ехать домой. Такие дела.

- Ох... правда ли?