Летающий класс

Ирена Герлях иронически кривит изящно подкрашенные губы.

- Положение действительно пикантное, не так ли? В одной квартире женщина, на которой ты уже не женат, в другой - та, на которой ты еще не женился!

Он начинает сердиться:

- Есть еще много квартир, где сидят женщины, на которых я не женился!

- О-o! - Она поднимается. - Ты, оказывается, еще можешь острить!

- Извини, Ирена, у меня шалят нервы!

- Извини, Людвиг, у меня - тоже!

Бумс! Дверь захлопывается, фрейлейн Герлях уходит.

Господин Пальфи еще некоторое время взирает на дверь, потом поворачивается к безендорфскому роялю, листает партитуру из своей детской оперы и садится, положив на пюпитр выхваченный из нее листок.

Какое-то время он играет с листа. Строгий, простой канон, в котором слышатся старинные церковные мотивы.

Он меняет тональность, с дорийского лада переходит на до-бемоль, с до-бемоль на ми-мажор. И медленно, постепенно, из отдельных музыкальных фраз выстраивается новая мелодия. Мелодия такая простая и трогательная, как будто бы ее исполняют две маленькие девочки с их светлыми чистыми голосами. Где-то на летнем лугу. У прохладного горного озера, в котором отражается голубое небо. То небо, которое выше нашего понимания, небо, солнце которого освещает и согревает все существа, не делая различия между добрыми, злыми и равнодушными.

Глава одиннадцатая

Двойной день рождения и одно-единственное желание. Родители снова совещаются. Держи большой палец! Возня у замочной скважины. Несогласие и согласие

Время, как известно, залечивает раны, оно лечит и болезни. Лотта наконец поправилась. И снова у нее косички с бантами. И у Луизы, как и прежде, длинные локоны, и она радостно потрясает ими.

Они помогают маме и Рези делать покупки и на кухне. Они вместе играют в детской. Они вместе поют, когда Лотта, а то и сам папа сидит за роялем. Они посещают господина Габеле в соседней квартире. Они выводят Пеперля, когда у господина советника прием больных. Собака примирилась с двойной Луиззи и выражала привязанность к обеим девочкам сначала в удвоенной дозе, а потом разделила свою благосклонность пополам. Нужно же уметь приспособиться.

Но иногда, иногда сестры со страхом смотрят в глаза друг другу. Что же будет?

14 октября - день рождения обеих девочек. Они сидят с родителями в детской. Горят свечечки на двух пирогах, на каждом по десяти огоньков. Подан в чашках ими самими сваренный дымящийся шоколад. Папа исполнил великолепный «Марш ко дню рождения близнецов».  Потом он поворачивается на вертящемся стуле и спрашивает:

- А почему бы нам не сделать для вас какой-нибудь подарок?

Лоттхен тяжело вздыхает и говорит :

- Потому что то, что мы хотим, нельзя купить!

- Что же вы такое хотите? - спрашивает мама.

Теперь Луиза вздыхает и объясняет, запинаясь от волнения:

- Лотта и я, мы хотим от вас получить в день рождения, чтобы нам с ней с сегодняшнего дня навсегда остаться вместе!

Наконец-то сказано!

Родители молчат.

Лотта добавляет совсем тихо:

- Тогда вам не надо будет никогда в жизни нам что-нибудь дарить! Ни к одному дню рождения. И ни к одному на свете рождеству!

Родители продолжают молчать.

- Вы могли хотя бы попробовать! - У Луизы слезы стоят в глазах. - Мы будем очень хорошо себя вести. Гораздо лучше, чем сейчас. И вообще все у нас будет намного, намного прекраснее!

Лотта кивает.

- Это мы вам обещаем!

- Честное-пречестное слово, вот и все! - торопливо добавляет Луиза.

Отец поднимается от рояля.

- Не считаешь ли ты, Лизелотта, что нам надо немедленно поговорить с тобой?

- Да, Людвиг, - отвечает его бывшая жена. И они оба идут в соседнюю комнату. Дверь за собой они закрывают.

- Держать большой палец! - лихорадочно шепчет Луиза.

Судорожно выставлены четыре коротеньких пальца, четыре маленьких руки. Лотта беззвучно шевелит губами.

- Ты молишься? - сnрашивает Луиза.

Лотта кивает.

Тут и Луиза тоже начинает шевелить губами.

- Приди, господи Иисусе, будь нашим гостем и помоги нам чем можешь! - негромко пронзносят они.

Лотта недовольно трясет косами.

- Это не подходит, - в отчаянии шепчет Луиза. - Ну другого мне ничего не приходит на ум. Приди, господи Иисусе, будь нашим гостем и помоги...

- Если нам с тобой хоть сейчас быть до конца откровенными, - говорит в это самое время рядом, уставившись на пол, господин Пальфи, - то для детей, несомненно, было бы лучше больше не разлучаться.

- Определенно, не надо бы отрывать их друг от друга, - произносит молодая женщина.

Он все еще продолжает смотреть на пол.

- Нам нужно еще многое для них сделать. - Он откашливается. - Итак, я согласен, чтобы ты забрала обоих детей к себе в Мюнхен.

Она хватается за сердце.

- Возможно, - продолжает он, - ты разрешишь, чтобы четыре недели в году они жили у меня? - Она ничего не отвечает, и он говорит: - Или три недели? Или хотя бы две? Ты можешь и не верить мне, но ведь я очень люблю обеих.

- Почему же я должна тебе не верить? - слышит он в ответ.

Он пожимает плечами.