Летать или бояться

Это Форстенбош, старший стюард, полный флегматичный мужчина с волнистыми светлыми волосами, суетливыми манерами и маленькими глазками за толстыми очками в золотой оправе. Когда трезв, он спокоен, профессионален и педантичен, но когда пьян, становится виртуозным сквернословом.

– Кто-то сбросил бомбу на Гуам? – безо всякой преамбулы выпаливает он.

– Земля сообщает только то, что связь с ним потеряна, – отвечает Уотерс.

– И что конкретно это значит? – спрашивает Форстенбош. – У меня полон салон насмерть перепуганных людей, а мне им нечего сказать.

Бронсон наклоняет голову, ныряя обратно в кресло второго пилота. Уотерс делает вид, что не замечает ее. Он притворяется, будто не видит, как у нее дрожат руки.

– Это значит… – начинает Уотерс, но раздается сигнал тревоги, и включается связь с авиадиспетчером Миннеаполисского центра управления воздушным движением. Голос из Миннесоты звучит гладко, спокойно, невозмутимо, словно речь идет не более чем о прохождении через область повышенного давления. Их специально обучают такой манере.

– Говорит Миннеаполисский центр. Сообщение первоочередной важности для всех воздушных судов, работающих на этой частоте: мы получили распоряжение от стратегического командования США расчистить это воздушное пространство для операции, проводящейся из Элсуэрта. Мы начинаем перенаправлять все рейсы в ближайшие подходящие аэропорты. Повторяю, мы сажаем все пассажирские и прогулочные самолеты, находящиеся в зоне Миннеаполисского центра управления воздушным движением. Пожалуйста, оставайтесь на связи и будьте готовы незамедлительно реагировать на наши распоряжения.

– Элсуэрт? – удивляется Форстенбош. – Что у них там, в аэропорту Элсуэрта?

– Место дислокации двадцать восьмого стратегического бомбардировочного крыла командования ВВС, – отвечает Бронсон, отчаянно запустив пальцы в волосы.

Бизнес-класс.

Вероника д’Арси

Самолет резко накреняется, и Вероника д’Арси прямо под собой видит в иллюминатор мятое пуховое одеяло облаков. В окна противоположного борта салона врываются слепящие солнечные столбы. Сидящий рядом привлекательный нетрезвый мужчина – его свободно падающие на лоб черные пряди напоминают ей о Кэри Гранте, о Кларке Кенте – инстинктивно сжимает ладонями подлокотники. Интересно, думает она, он страдает аэрофобией или просто пьянчуга? Свой первый скотч он выпил, как только они достигли крейсерской высоты, три часа назад, то есть в самом начале одиннадцатого.

Экраны темнеют, и на них снова появляется предупреждение: «Прослушайте сообщение». Вероника закрывает глаза, сосредоточиваясь, как делает это обычно во время читки новой пьесы, когда другой актер впервые произносит свои реплики.

Капитан Уотерс (голос из динамика):

– Привет, друзья, это снова капитан Уотерс. К сожалению, должен сообщить, что Управление воздушным движением неожиданно перенаправило нас в Фарго, в международный аэропорт Гектор. Нас попросили очистить это воздушное пространство незамедлительно для… (нервное постукивание) …для военных маневров. Очевидно, что ситуация на Гуаме создала сегодня, гм-м, осложнения в небе для всех. Мы рассчитываем приземлиться в Фарго через сорок минут. Буду делать дополнительные сообщения по мере поступления новой информации. (Постукивание.) Приношу свои извинения, друзья. Не на такой день все мы рассчитывали.

Если бы это было кино, голос капитана не звучал бы как голос подростка, переживающего худший период отрочества. На эту роль взяли бы кого-нибудь угрюмого и уверенного в себе. Например, Хью Джекмана. Или какого-нибудь британца – если бы захотели придать персонажу умудренности и оксфордской образованности. Возможно, Дерека Джекоби.

Вероника время от времени играла с Дереком на протяжении почти сорока лет. Он поддерживал ее за кулисами в тот вечер, когда умерла ее мать, ласково говорил с ней, бормотал что-то ободряющее. А сорок минут спустя они оба, одетые римлянами, стояли перед залом, вмещавшим четыреста восемьдесят зрителей. И как же хорош был Дерек в тот вечер! Она тоже играла превосходно, и именно тогда поняла, что может преодолеть на сцене все. Сможет и здесь. Внутренне она уже начала успокаиваться, освобождаться от всех забот, от всех тревог. Она давно научилась чувствовать только то, что разрешала себе чувствовать.

– Я думала, что вы начали пить слишком рано, – говорит она своему соседу, – а оказалось, что это я начинаю слишком поздно. – Она поднимает маленький пластмассовый стаканчик с вином, который ей принесли к обеду, и прежде чем осушить его, произносит: «Чин-чин».

Он улыбается ей очаровательной непринужденной улыбкой.

– Я никогда не был в Фарго, хотя смотрел тот сериал по телевидению. – Он прищуривается. – А вы бывали в Фарго? Сдается мне, что бывали. Вы ведь играли судмедэксперта, а потом Юэн Макгрегор вас задушил.

– Нет, дорогой. Вы говорите о «Заказном убийстве», и это был Джеймс Макэвой.

– Точно. Я же помню, что видел однажды, как вы умираете. Часто вам приходилось умирать?