Летний детектив (сборник)

Максим взял черенок смородины, опустил куцый корень в вырытую яму и стал правой рукой подгребать желтоватую землю.

– Подожди, я лопатой, – сказал Балашов. – Ты не ту землю сыплешь. Надо чернозём. Черенок держи наклонно.

– Зачем?

– А шут его знает. В очереди сказали в питомнике. Говорят, так смородина расти лучше будет. В книгах по садоводству об этом, правда, ни слова, – Балашов засыпал яму чернозёмом, положил сверху лопату навоза, чуть перемешал с землёй, распрямился и спросил, возвращаясь к разговору: – А дальше что было?

– А что дальше? Пошли искать базовый лагерь. Заблудились. Комаров тучи, мошка на руках кровавые браслеты выела, жратвы никакой. Плелись, как лунатики. На каждом привале образцы перебирали. Это выкинуть жалко, и это жалко. Повертим камешки в руках, потом взвалим на себя по сорок килограммов и дальше.

– Что же вы ели?

– Всё ели: грибы, ягоды, травки какие-то, орехи… Нам тогда не столько жрать хотелось, сколько опорожниться. Психоз, наверное, а может, ягода какая-нибудь так действовала. Жуткая штука, прямо всего тебя распирает… Когда уже нет терпежу, я Симке говорю: «Подожди, надо…» Он останавливается. Тупо ждёт. Снимаешь рюкзак с образцами, собираешь хворост для костра… голой задницей не сядешь, комары сожрут. Три костерка треугольником, сейчас ты будешь счастлив – и ничего, только пузо болит. Потом с Симкой такая же история. На шестой день вышли к базовому лагерю.

– Жуткая штука – тайга. – сказал Балашов с нескрываемым восторгом. – Ну а что с образцами было?

– Образцы оказались что надо, знатные были образцы.

Балашов и Максим Зуйко дружили ещё со школы, хотя, пожалуй, эти отношения нельзя было назвать дружбой. Встречи их были редки и непреднамеренны. Они могли месяцами не видеть друг друга, но когда случай сводил их вместе, оба радовались и удивлялись, почему сами не искали этой встречи. После первых «Ну как ты? Как жизнь?» Балашов проборматывал свои новости, приговаривая: «Что – я? Дом, работа… городской обыватель. Ты расскажи…» Балашов очень любил байки Максима. Собственно, это были не отдельные рассказы, а бесконечное повествование с острым занимательным сюжетом и обязательным посулом в конце: «продолжение следует». Максим, угадывая в слушателе жажду романтики, лёгкую тоску и даже зависть, никогда не приукрашивал жизни геологов и рассказывал о ней очень буднично, чем ещё больше возвышался в глазах Балашова.

– Я вот спросить хотел… – начал он нерешительно, – но как-то…

– Спрашивай…

– Май, а ты не в поле. А как же…

– По семейным обстоятельствам, – Я позже поеду. А яблони тоже наклонно ставить?

– Нет. Яблони прямо, – и оба засмеялись.

«Раз шутить вздумал, значит, не так всё плохо», – подумал Балашов.

Они работали неторопливо и размеренно, и когда через три часа окинули взглядом лужайку, то подивились – как много они успели сделать за утро: вырыть ямы, нарубить кольев для подпорок, натаскать навоза и посадить все эти хрупкие веточки, которые Балашов уже видел тенистым, ярким от плодов и ягод садом.

– Покурим?

– Ты кури, а я за водой сбегаю, – отозвался Балашов. – Саженцы после посадки сразу надо водой поливать.

– Давай вместе.

– Там на одного работы не хватит. Я у левого соседа, Шутова, флягу возьму на пять вёдер. А при фляге коляска. Очень удобно.

– А потом что будем делать?

– Яму под уборную копать.

– Так ты покажи – где. Я пока начну.

Балашов задумчиво посмотрел вокруг.

– Я думаю, в кустах. Подальше от дома.

– А глубоко копать?

– А я знаю? Первый раз уборную строю.

– Давай на века. Я тоже ям под уборные не строил, но зато бил шурфы в тайге. Это, я скажу тебе, занятие… Глубина шурфа иногда метров тридцать, а роет всего один мужик. Землю лебёдкой вытаскивают, – Максим подошёл к распустившемуся кусту бузины. – Здесь?

– Дёрн давай снимем. Я его под яблоню отнесу. А то земля там тощая.

Балашов аккуратно окопал прямоугольник, снял верхний сцепленный корнями травы слой земли, свернул его в рулон и, как ребёнка, понёс к дому.

Максим уверенно всадил в землю лопату и сразу наткнулся на камень, с трудом вытащил его, опять копнул, лопата цокнула о гальку.

– Лом неси, – крикнул он Балашову. – Здесь одни камни.

– А откуда у меня лом? Ты, главное, не торопись. Камни отдельно складывай, а чёрную землю тоже отдельно от глины. Глиной мы помойку будем засыпать, а чернозём я к дому перетаскаю и горох на нём посажу.

– Горох так горох. Камни, значит, отдельно, – приговаривал Максим, долбя лопатой землю. – Коль, а если я золото найду или железный колчедан?

– Тоже отдельно складывай, – серьёзно отозвался Балашов. – На золоте сад не вырастишь.