Летний Рыцарь. Лики смерти

— Скажите, падре, кто рекомендовал меня вам?

— О, один местный священник, — ответил Винсент. Он достал из кармана записную книжку и полистал в поисках нужной страницы. — «Отец Фортхилл, — прочитал он. — Церковь Святой Марии Всех Ангелов».

Я моргнул. Отец Фортхилл избегал разговоров со мной на религиозные темы, но являлся достойным человеком. Немного старомодный, конечно, но мне он нравился — и не раз оказывал мне неоценимые услуги. Я считал себя его должником.

— Что же вы сразу не сказали?

— Так вы возьметесь за это дело? — спросил отец Винсент.

Мы как раз подходили к гаражу.

— Прежде я хочу узнать подробности, но если Фортхилл считает, что я могу помочь, значит возьмусь. И конечно, — поспешно добавил я, — оплата по моим обычным расценкам.

— Разумеется, — согласился отец Винсент и потеребил висевшее на шее распятие. — Могу я надеяться, что мне не придется исполнять роль шута при маге?

— Чародее, — поправил я его.

— А разве это не одно и то же?

— Маги выступают с фокусами на сцене. Настоящей магией занимаются чародеи.

Он вздохнул:

— Мне не нужно никаких представлений, мистер Дрезден. Только результаты в расследовании.

— А мне не нужно, чтобы вы мне верили, святой отец. Только чтобы платили. И мы сработаемся.

Он с сомнением покосился на меня и хмыкнул.

Мы подошли к моей машине, потрепанному «фольксвагену-жуку» по имени «Голубой жучок». Эта машина определенно обладала собственным лицом — самым заметным в ней было то, что я назвал бы обилием разноцветных кузовных панелей. Возможно, изначально машина и была голубой; теперь же на месте поврежденных деталей красовались аналогичные, взятые от зеленого, белого и красного «фольксвагенов». Крышку багажника пришлось подвязать куском проволоки, чтобы она не хлопала на неровностях дороги, а передний бампер так и оставался покореженным после того, как я таранил им дендрозлыдня. Возможно, если работа на Винсента будет хорошо оплачена, я смогу выправить его.

Отец Винсент изумленно уставился на «жучок»:

— Что это с ним?

— Я таранил деревья.

— Вы врезались на машине в дерево?

— Нет. В деревья. Множественное число. А потом в мусорный контейнер. — Я посмотрел на него. — Ну, деревья были небольшие.

— А… — Недоверчивое выражение его лица сменилось сочувственным.

Я отпер дверцу. Вообще-то, я не слишком боюсь, что мою машину угонят. Как-то один угонщик предложил раздобыть мне что-нибудь посовременнее — за сущие гроши.

— Я так понял, вы хотите изложить мне детали в каком-нибудь более удобном и тихом месте?

Отец Винсент кивнул:

— Да, конечно. Если бы вы подбросили меня до гостиницы, у меня там фотографии, и…

Я услышал шарканье подошв по асфальту и тут же краем глаза увидел, как между двумя стоявшими через ряд от нас машинами возникла фигура вооруженного мужчины. Солнце блеснуло, отразившись от его пистолета, и я броском перекатился через багажник «жучка» — подальше от него. Разумеется, я врезался в отца Винсента — тот пискнул от неожиданности, мы вдвоем повалились на асфальт, и в это мгновение тот открыл огонь.

Собственно, особенного грохота я не услышал. Обычный выстрел оглушает. Он куда громче звуков, к которым привыкаешь в повседневной жизни. Эти выстрелы не оглушали. Так, громкие хлопки — будто кто-то раздраженно захлопнул толстый словарь. Чувак пользовался глушителем.

Одна пуля попала в машину и срикошетила от крышки багажника. Другая просвистела рядом с моей головой, пока я боролся с отцом Винсентом, а третья разбила стоп-сигнал стоявшей рядом с «жучком» пижонской спортивной тачки.

— Что происходит? — пролепетал отец Винсент.

— Заткнитесь! — рявкнул я.

Стрелок менял позицию — судя по шарканью ног, он двигался в обход моей машины. Я осторожно вытянул руку и, опираясь локтем на фару, принялся откручивать проволоку, удерживавшую крышку багажника. Чувак приближался. Проволока подалась, крышка приподнялась немного, и я полез рукой в багажник.

Шаря в нем, я поднял взгляд и увидел мужчину среднего роста и телосложения, лет тридцати с небольшим, в темных спортивных штанах и куртке. Мужчина поднимал небольшой пистолет с навинченным на ствол массивным глушителем. Он выстрелил, но прицелиться как следует не успел. Нас разделяло меньше двадцати футов, но он промахнулся.

Я выудил наконец из багажника дробовик, передернул цевье и щелкнул предохранителем. Глаза у нападавшего разом сделались большими и круглыми, и он, повернувшись, пустился наутек. Он пальнул в меня еще раз на бегу, разбив одну из «жучковых» фар, и продолжал стрельбу, удаляясь.

Я съежился за машиной и не высовывался, пытаясь считать выстрелы. После одиннадцатого или двенадцатого все стихло. Я встал, вскинул дробовик и прицелился. Не сбавляя хода, нападавший нырнул за бетонную колонну.

— Черт, — прошипел я. — Садитесь в машину.

— Но… — пробормотал отец Винсент.

— Садитесь в машину! — рявкнул я.

Замотав проволоку обратно, я плюхнулся на водительское сиденье. Винсент сел на пассажирское, и я сунул дробовик ему в руки:

— Подержите.