Лето круглый год

Те, у кого имеется гастрит и прочие сопутствующие удовольствия, хорошо понимают, почему такие вещи как вкусная еда, лакомство, удовольствие, приятность и даже вежливость и учтивость по-испански называются jera (хера).

Заодно.

А как вы думаете, почему высокопоставленный чиновник по-испански зовется jerarca (херарка)?

И как это связано с лохмотьями и отрепьем – jerapellina?

Ознакомился еще с одним детским словечком "по-по" po-po: quiero po-po =хочу по-большому. А по-маленькому – chi-chi – чи-чи. Что мне еще осталось узнать из детского репертуара для общения со взрослыми? Чичи – и не ломайте кирпичи.

Аргентина

Из рассказов попутчика. Мате

Поселились мы в доме дона Хуана. За городишком. Дом приличных размеров. В нем сам дон Хуан, жена, дети под ногами мельтешат, мучача, то есть женщина-обслуга по дому, и мучачо, который вокруг дома присматривал. Первым делом дон провел нас по дому, продемонстрировал и сообщил, что здесь очень много хлопот. Потом повел в сад, сказав, что сад требует еще больше внимания. Мучачо ему помогает обрезать деревья и собирать урожай. Но мучачо совершенно бестолковый. Потому нужен глаз да глаз – и оттянул нижнее веко вниз, показав, какой из глаз нужен. "Работаю тяжело и очень много!" (trabajo duro … mucho … muchisimo). После чего озабоченно произнес, что дождя нет что-то – видно, придется поливать. А это много работы. Потом махнул рукой куда-то за горизонт и сообщил, что там пасутся его лошади. Линии оградки из столбов с проволокой уходили в две стороны за горизонт, а лошади не просматривались.

День дона Хуана начинался с матэ – mate, национального аргентинского напитка. Тонизирующий, но, возможно, что и несколько больше, чем только тонизирующий. Хотя я за несколько раз ничего особого не почувствовал. Готовится матэ из порезанных листьев чего-то, что и называется матэ, в маленьком сосудике размером со стакан в форме деревянного бочонка. Листьев туда набивается много и заваривается кипятком. Матэ настаивается, а потом через коктейльную трубочку медленно и долго высасывается чай-настойка. Приготовил дон Хуан матэ с утра и тяжело вздохнул: "Много работы!" А потом второй бочоночек матэ, потом… Перерывы были только на завтрак-обед-ужин и походы в эль баньо, то есть в туалет. И приговаривал: "Сколько работы, сколько работы!" И когда бы ни возвращались мы в дом, картина была все та же: дон Хуан и его матэ. И что-то он кому-нибудь из домашних громко указывает. Вечером второго дня дон Хуан сказал, что поскольку дождь так и не пошел, то завтра будет поливать сад: "Много работы…"

Завтра с утра дон Хуан первым делом поставил настаивать матэ. А мучачо вытащил длинный шланг и подключил его к водопроводу. Размотали они вдвоем шланг и бросили на землю под деревьями, включив воду, после чего дон Хуан взял свой бочоночек матэ и лег под дерево так, чтобы солнце не било прямо в глаза. Водичка весело лилась из шланга, образуя большую лужу. "Как много работы!" – пробормотал дон Хуан.

Через часик матэ кончился. Дон Хуан встал и пошел готовить следующую порцию, по пути крикнув мучаче, чтобы тот перетащил шланг в другое место. Мучачо, бодро ответив "Си, сеньор!", перетащил шланг не туда, куда нужно. Пришлось дону Хуану оторваться от процесса заварки и ткнуть бестолочь носом, куда.

К вечеру полив был завершен. "Сделали огромную работу!" – удовлетворенно сообщил дон Хуан нам. – "Вот так и приходится крутиться целыми днями!"

Из рассказо в попутчика. Сахар

Историю эту мне в самолете рассказал один гражданин лет 15 назад.

На Кубе, еще в советские времена, получили какой-то рекордный урожай сахарного тростника, 8 миллионов тонн (за достоверность цифр не ручаюсь, больно давно было). Как водится, тут же выкинули лозунг, что в следующем году будет 10 миллионов. По всей Кубе висели лозунги: Уберем 10 миллионов тонн сахарного тростника. С разными вариациями, примерно как это делалось в СССР. Урожай начали собирать, и стало понятно, что дай бог произвести шесть. Но лозунги и призывы по-прежнему висят везде, никто не решается их тронуть.

Наступает годовщина кубинской революции. На огромной площади в Гаване собирается митинг, где произносит речь Фидель. Имеется трибуна для посольских граждан и иностранных специалистов, среди которых и был рассказчик. Фидель выступает как обычно.