Лето круглый год

После такого обеда единственным желанием было хорошо поспать. Мы посидели в скверике с полчаса, после чего декан сказал, что пора отправляться домой. Хотя по дороге были все те же прекрасные горы и виды, но теперь моим попутчикам с трудом удавалось извлечь меня из машины для фотографирования. Интерес почти закончился, начала надвигаться дремота, хотя мы и поехали другим путем. Из новых достопримечательностей я запомнил и заснял удивительную дорогу в горах, точнее, кусок дороги из неоткуда в никуда. Дорога была сделана еще в доколумбово время. Зачем и для чего – неизвестно. Ее длина была 11 километров. Индейцы сделали ее идеально прямой, выбив лишние куски из гор. Когда становишься в ее начале, видишь ее уходящей вдаль идеально как в створе винтовочного прицела. Эффект усиливался, поскольку дорога вела вверх и вниз, а верхние куски укладывались точно посредине предыдущих. И так все одиннадцать километров.

Поскольку эта дорога была еще и частью какой-то национальной большой дороги, то местные власти ее начали благоустраивать, выравнивая выступы и засыпая многовековые колдобины. Так что она совсем не выглядит древней, увы.

Через неделю Рикардо пригласил меня в ресторан, местную достопримечательность. Владельцами ресторана была супружеская пара профессоров-медиков. Рикардо сказал, что они очень богатые люди. Ресторан находился на горе (хотя и сама Сальта находится где-то на уровне двух тысяч метров на уровне океана). Мест в нем было человек на 80. Высокие несущие конструкции, большие окна – вид был очень интересный. День был посреди недели, и во всем ресторане сидела только еще одна семейная пара. Нас встретила сама хозяйка ресторана. Она облобызалась сначала с Рикардо, потом со мной, после чего удалилась куда-то. Через некоторое время она появилась с меню. Оказалось, что эта богатая дама-владелица заодно выполняет обязанности официантки, после чего частично и повара. Рикардо и его жена блаженствовали. Не слишком громкая, но очень приятная музыка доносилась из магнитофона. Рикардо мне начал объяснять, что Сальта известна по всему миру своими певцами, чему я с готовностью поверил, поскольку музыка была очень приятная, а певцы в самом деле пели. Уезжая из ресторана, мы опять облобызались по очереди с симпатичной хозяйкой. И опять всё было оплачено университетом.

Из того, что написано вверху, вроде бы следует, что я только и делал, что мотался по экскурсиям и ресторанам. Однако была еще рутинная часть в виде курса лекций и приготовления статей для публикации, чтобы местные коллеги могли бы отчитаться об успешном научном визите. Эта часть уже совсем не так интересна, а потому и писать о ней не стоит. Незадолго до отъезда меня пригласили на заседание ученого совета (или чего-то вроде), где мне вручили два ценных подарка. Одним из них было блестящее блюдо, на котором надписью уведомлялось, что вручено оно мне за большой вклад в развитие аргентинской науки. А вторым была табличка – точная копия той, что была прикреплена рядом со входом на инженерный факультет, о чем она и сообщала. Это был весомый подарок – килограммов пять, так что мне не очень захотелось брать его с собой. Поскольку, видимо, вручение этой таблички рассматривалось, по меньшей мере, как награждение медалью, я решил передать ее Рикардо, который сначала решительно отказался ее брать. Однако при этом глаза у него горели блеском, присущим всем коллекционерам редкостей. Полчаса доводов убедили Рикардо, что ничего страшного не случится, если ценный приз перейдет к тому, кто полностью осознаёт его ценность…

Единственно, о чем еще можно упомянуть о той поездке, это о моей лекции, которая не состоялась. Когда я летел в Сальту из Буэнос Айреса, я разговорился (хотя это слишком громко сказано – разговорился) с соседкой, которая сообщила, что у нее есть дочка, тоже профессор, но по архитектуре. Через неделю после прибытия в Сальту Рикардо мне сказал, что в Сальте сейчас проходит национальный конгресс по архитектуре и меня приглашают туда сделать доклад. То, что я не могу говорить по-испански и имею лишь самые общие понятия об архитектуре – совершенно неважно. Я могу говорить о чем угодно и по-русски. Меня с нетерпением ожидают лицезреть две сотни аргентинских архитекторов. Однако я попросил Рикардо как можно вежливее отказаться за меня. Что он и проделал с некоторым недоумением.

Как провожали пароходы…

Наиболее запомнившимся впечатлением от лекций в университете Сальты была реакция местной профессуры в ответ на вопрос, что думают русские об аргентинцах. Я ответил, что у меня лично "аргентинец" ассоциировался со словом "богатый". Это вызвало гомерический хохот аудитории: богатые в Аргентине есть, но богатство распределено по той же схеме, что и России – у одних есть всё, а у всех – ничего.