Лето круглый год

В зале ожидания аэропорта в Буэнос-Айресе меня окликнули на московском диалекте: "Не знаешь, на сколько опять опаздывает?" Я считал, что ничем не отличаюсь от местных граждан, кроме испанского языка, на котором я говорю примерно так же, как бедный кавказец, недавно спустившийся с гор, на русском, а потому спросил: "А почему вы решили, что я…" "Соплеменника видно невооруженным глазом!", – не дожидаясь конца вопроса ответствовал гражданин лет 35. Вылет задерживался часа на три и, как в лучших российских традициях, никто не сообщал точно, когда же самолет почтенной Air France соизволит прибыть и отбыть: "Ждите, ждите, ждите…"

Во время трехчасового ожидания попутчик и его компаньон просветили меня, как вспоминают мать испанского происхождения, где купить дешевый коньяк и о многом другом. Шустрые ребята оказались представителями какой-то московской фирмы при военном ведомстве, которая перепродавала старую российскую военную форму в Аргентине и других банановых республиках. Я поинтересовался, кто и для чего ее покупает. Оказалось, что покупают форму для полиции. Хотя я и не видел аргентинских полицейских в российской форме, но на торговцев более серьезным товаром мои попутчики не тянули, так что, может, так оно и было.

В ожидании пошли одна за другой байки на колоритные местные темы, одна из которых была историей о жизни российской матросской колонии в Буэнос-Айресе, забавная, печальная и поучительная.

На заре перестройки, в период первоначального накопления капиталов российской бюрократией, чиновники из пароходств отработали нехитрую схему превращения государственного флота в личные накопления (благо, что не до далеких пароходств было борющемуся за свою демократию московскому чиновничеству). Схема была проста как веник. Пароход ставился в иностранном порту, где дирекция пароходства заранее договаривалась с местными чиновниками о совместных действиях. За стоянку пароход ничего не платил. В ответ на запрос об уплате долга пароходство отвечало, что денег нет. Судно арестовывалось и выставлялось на "аукцион", где единственным покупателем был представитель директории пароходства. Расплатившись за пароход символическими 5-10% от реальной цены деньгами иностранной компании, заранее приобретшей бывше-советское имущество, честный частный российский предприниматель, откладывал в директорский общак приличную сумму. Единственной издержкой этой схемы была команда "арестованного" судна. Доставка в Россию гражданина из Аргентины стоит дорого. Команды арестованных судов сначала просто сидели на берегу в ожидании доставки на Родину. Однако жадный никогда не отдаст ни копейки. Матросики загорали на аргентинском солнце, возмущались, ходили в консульство и… присматривали, как бы им просуществовать. Проблема еды решилась очень просто. Вокруг порта было много ресторанчиков. По аргентинским понятиям приготовленное мясо на второй день считается испорченным, а потому выбрасывается. Матросам оставалось лишь пройти с целлофановым кульком вечером и собрать дань, которая отдавалась им с большим удовольствием – аргентинцы очень отзывчивы, как и все латиноамериканцы (исключение составляет чиновники, среди которых, однако, тоже встречаются люди). Оказалось, что в тех же ресторанчиках полно аргентинцев, симпатизирующих России и готовых также поить несчастных всеми видами напитков, кроме воды. Мне называли фамилию бывшего аргентинского миллионера, который за пару лет пропил свои миллионы в этой веселой моряцкой компании.