Лето круглый год

"Я, – говорил Ганс, – так и не стал настоящим колумбийцем: мне очень хочется всегда приходить вовремя и выполнять свои обещания. Ты видишь, с тобою я это всегда так поступаю. Но я не могу раздражать колумбийцев своим педантизмом. Я себе ПОСТАНОВИЛ, что должен приходить всегда на десять-пятнадцать минут позже назначенного И СТАРАЮСЬ не выполнять всякие необязательные вещи, чтобы не выглядеть белой вороной. Все немцы, живущие в Колумбии, недовольны колумбийцами, мечтают вернуться в домой к своей упорядоченной жизни, в свои ухоженные дома. Они говорят об этом при каждой встрече. И никто не едет, потому что где там можно найти бизнес, приносящий восемьдесят-сто процентов годовых гарантированно? Недовольны, но живут. А я домой не хочу. Мне эта беспорядочная жизнь нравится!"

Святой Лео

Иногда по городскому кладбищу можно больше узнать о городе и его жителях, чем разгуливая по самому городу. Кладбище – это городская история в концентрированном виде, где человеческие судьбы впечатаны между двумя датами – рождения и смерти. По отношению к кладбищу можно судить как люди относятся к самим себе.

Говорят, что Северное кладбище в городе Ростове-на-Дону самое большое в Европе. За один день побывать во всех его уголках невозможно, хотя открыто оно относительно недавно, лет сорок назад. Обычно к родной могилке люди едут автобусом. Чтобы получить место поближе ко входу, родственники платят. Северное кладбище – большой бизнес. Все ростовчане в конце концов находят там своё последнее пристанище. Одни – под шикарными памятниками, другие – под табличкой "Неизвестный мужчина 45 лет".

Центральный вход Северного кладбища упирается в Аллею Героев, названную так потому, что на ней первоначально хоронили Героев Советского Союза, Героев Социалистического Труда, заслуженных деятелей науки и культуры, но больше всего там первоначально было бывших крупных партийных работников. В свое время Северное кладбище получило всесоюзную известность, когда умер бывший начальник областного торга Будницкий, бывший "крестным отцом" торговой мафии Ростова. Не помню уже точно деталей, кажется, его посадили в тюрьму за хищения в особо крупных размерах, потом выпустили. На похороны пришли все его "соратники", почти вся верхушка теневой экономики Ростова, хотя заранее было известно, что всех присутствующих перефотографируют и занесут в списки потенциальных или действительных преступников.

Могила Будницкого стоит на Аллее Героев. "Литературная газета" описала эти похороны и значительную часть свершений героя. Это был не первый герой теневого и криминального бизнеса, нашедший себе последнее пристанище среди прочих героев. И точно не последний. Последние захоронения на Аллее Героев увенчаны пышными памятниками с трогательными надписями о героической гибели. Это могилы "братков". Одна из них – могила авторитета по кличке Доктор, который долгие годы контролировал кладбищенский "бизнес". Он был расстрелян из автомата вместе со своим телохранителем своими "конкурентами" несколько лет назад. Какое время – такие герои.

На том же кладбище появились кварталы для богатеньких покойников. Гранит, мрамор, барельефы, статуи, пантеоны стоят над покойниками, так называемыми новыми русскими. Каждая могила стоит столько, сколько обычная семья не в состоянии заработать за всю жизнь. Суета сует, неважная для покойников, но успокаивающая чью-то совесть.

В центре Боготы, на двадцать шестой улице, рядом с Каракасом, есть старое кладбище. Самые разные люди похоронены на нем. Есть могилы колумбийских президентов и генералов времен завоевания независимости, есть относительно недавние могилы. Большое количество позеленевших от времени бронзовых памятников. И единственный памятник, поставленный в тридцатых годах, сияет на солнце. По воскресеньям рядом с ним всегда толпа. Это памятник Лео Зигфриду Кооппу, местному неофициальному святому.

Повсеместно считается, что немцы – прижимистый народ, скрупулёзно считающий свои деньги, со своеобразным чувством юмора, которое представители других наций считают чем угодно, но только не юмором. Хотя однажды я читал статью об особенностях национальных характеров. В ней утверждалось, что вплоть до 18 века немцы считались одной из самых легкомысленных наций Европы. А потом что-то у них щелкнуло в головах, и образовалась нация трудолюбивых ремесленников, бухгалтеров, бюргеров и педантичных бюрократов. Трудно сказать, насколько это соответствует истине, однако те немцы, которых я знаю, в эту схему никак не вписываются. А Лео Зигфрид Коопп опровергает ее совершенно.