ЛЕТО – ЛЕТО и другие времена года

Спектакль начался в половине восьмого, но в начале девятого был прерван тем, что в зале возник шум. Как выяснилось потом, в зал пытались войти несколько десятков опоздавших, которые опоздали на сорок и более минут. Они шумели у входа, и этот шум мешал тем, кто сидел рядом со входом. Всё это было очень нервно, и, разумеется, не давало мне и публике сосредоточиться на спектакле.

К сожалению, только во второй половине действия мне удалось добиться атмосферы, которая была задумана и которая необходима. Однако я недоволен тем, как прошёл спектакль в Липецке, а сам я пережил тяжелейший стресс.

Я хотел бы объяснить свои ощущения и причины, по которым не пустил опоздавших в зал в середине спектакля… И почему всё-таки начал спектакль, зная, что многие опоздали.

Подавляющее большинство людей пришли вовремя и по первому звонку прошли в зал, заняли свои места. Третий звонок дали в двадцать минут восьмого, значит, более пятисот человек уже просидели в ожидании спектакля минимум тридцать пять минут. Плюс десять минут моего вступительного слова, которое было таким длинным, потому что я давал возможность опоздавшим войти и сесть. То есть большинство зрителей просидели на своих местах к началу спектакля более сорока минут. И спектакль, конечно, нужно было начинать, исходя из того, что людям нужно будет просидеть ещё два часа.

Когда спектакль начался с задержкой на полчаса, уже никого запускать было нельзя. Начало спектакля – очень важная его часть для настроя и погружения в тему и атмосферу. Спектакль – это цельное произведение, которое нужно смотреть от начала и до конца, это не концерт, состоящий из многих отдельных песен или не связанных между собою частей.

Когда же начался шум и спектакль нельзя было продолжать, я понимал, что решение должен был принимать я. Надо представить, что мне зрительный зал почти не виден. Я ярко освещён, а зал в темноте, я слышу только звуковую картину. Из темноты мне что-то говорили, выкрикивали, а мне нужно было понять, что происходит, и принять решение.

Стало ясно, что много людей хотят пройти в зал. Я посмотрел на часы, было уже десять минут девятого… Что было в такой ситуации делать? Включать свет в зале и рассаживать людей? Это в любом случае заняло бы много времени, поскольку кто-то сел на более выгодное место, а кто-то, разумеется, будет настаивать на своём… Но главное – зачем человеку заходить на спектакль, когда его четверть уже исполнена? Человек уже ничего не сможет понять.

В общем, я принял жёсткое решение никого не пускать, нашёл какие-то слова и с большим трудом продолжил спектакль, который только к самому концу удалось поднять на какую-то художественную высоту.

По его окончании я чувствовал страшное опустошение и усталость. Я тысячу раз себя спросил, был ли я прав, а потом решил, что был прав безусловно. Всё-таки из семисот зрителей более шестисот пришли если не вовремя, то почти вовремя, значит, можно было успеть. А если человек видит, что опоздал больше чем на полчаса, какой смысл идти на уже начавшийся спектакль? К тому же любой билет является не чем иным, как договором, и в этом договоре ясно написано, что вход после третьего звонка запрещён. Я всегда очень стараюсь, чтобы все успели, задерживаю спектакли и говорю вступительные слова, чтобы дать возможность людям занять места. Я понимаю, что в большом городе человеку к семи часам явиться в театр довольно сложно в будний день, а наши государственные театры по-прежнему и по глупой старинке настаивают на начале спектаклей в 19 часов, как бы не замечая изменившихся реалий.

Кстати, особо огорчённым людям было предложено сохранить билеты и реализовать их, приехав, например, в Тамбов – за сто с небольшим километров, или в Белгород – за сто с лишним километров. Человек двадцать воспользовались предложением и приехали в Тамбов и Белгород. На удивление, туда они не опоздали.

Дорога в Тамбов была лёгкой, а вот погода ужасно испортилась: ветер, дождь, снег.

В Тамбове пошёл в кино, так как вечером во вторник приезжим там делать больше нечего. Но лучше бы я этого не делал, потому что попал на премьеру фильма «Марсианин». А я, к несчастью, приучен смотреть всё до конца. Но с походом в кино сам виноват, тут винить некого.

В Тамбове спектакль прошёл прекрасно, публика замечательная. Потом была Тула, где было не хуже, если не лучше. Вот только электричество в гостинице вырубилось, как только я туда заехал.

Дорога из Тулы в Москву опять была хоть и не длинной, но очень долгой. На въезде в Москву остановили «менты» и ужасно долго, мучительно и унизительно, проверяли машину «по базе». У них зависал компьютер, что их, конечно, не волновало, это даже доставляло им какое-то иезуитское удовольствие…

В Белгород из-за погоды решили ехать поездом и не рисковать с самолётом.

Посещение ночного Курского вокзала уже не для слабонервных, а ночной поезд «Санкт-Петербург – Белгород» предназначен либо для очень молодых, либо для невероятно закалённых людей, а я уже не молодой, но ещё не невероятно закалённый.