Лето придёт во сне. Запад

– Ну, тогда оставайся у меня, – Съехидничала я; уже очень хотелось спать. – Нам не привыкать ночевать вместе, можем даже костёр на полу развести. Обещаю, что не отпущу тебя к твоему Робу.

Бранко ехидства не понял и вроде даже принялся обдумывать моё предложение всерьёз. Но потом решительно тряхнул головой и направился к двери.

– Нет, так дело не пойдёт. Я здесь не на одну ночь, а каждый раз полагаться на тебя будет стыдно.

И вряд ли возможно. Не знаю, откуда у меня взялась уверенность, что завтра я не вернусь в роскошный дом Романа-Роба: нашептал ли голос-без-слов, или я просто принимала желаемое за действительное в надежде, что обнаружу в тайнике весточку от Яринки и отправлюсь на её поиски, – но сомнений не возникало. В последующие ночи Бранко придётся самому усмирять свои желания.

На завтрак меня пригласила всё та же молчаливая горничная, непонятным образом материализовавшаяся в комнате, несмотря на то, что я прекрасно помнила, как перед сном запирала дверь изнутри. Спала я крепко, ничего не слышала и не знала, удалось ли Бранко справиться с собой и остаться в одиночестве. По крайней мере, оба они, и мой спутник и его давний друг, вели себя за завтраком вполне обыденно.

Тянуть с задуманным тоже не стали. И уже через полчаса после пробуждения я сидела на заднем сидении очень низкой и длинной машины, больше похожей на пулю, и смотрела сквозь тонированное стекло на убегающие назад шикарные дома Черешнино. А скоро они исчезли, и по обе стороны дороги потянулся лес, время от времени сменяющийся то заборами, то невысокими промышленными зданиями. Очень знакомый лес из высоких корабельных сосен…

– Оказывается, твой приют совсем недалеко, – весело сказал сидящий рядом Бранко, словно прочитав мои мысли. – За час доберёмся.

Я не смогла ничего ответить, только кивнула: от волнения пересохло во рту. Принялась нервно теребить рукав платья (моя одежда, чистая и выглаженная, обнаружилась утром в ванной комнате). Роб-Роман сидел впереди, рядом со шкафообразным водителем в тёмных очках. Присутствие этого человека нервировало меня – слишком уж он походил на молчаливых горилл-охранников Ховрина, – но это было, пожалуй, единственным, что омрачало дорогу. Утреннее солнце освещало верхушки сосен, делая их стволы золотистыми, над землёй ещё парил невесомый туман, сквозь который блестела роса. Сегодняшнее утро один в один походило на то, которым мы с Яринкой проснулись в свой первый день побега. Это вернуло мне чувство дежавю, а с ним – и внутреннюю уверенность в том, что весточка от подруги будет.

Не знаю, ехали мы час, как сказал Бранко, или дольше: для меня время замерло, – но момент приближения к приюту я почувствовала так же остро и безошибочно, как вчера чувствовала вырастающую впереди Москву. Просто вдруг неуловимо сдвинулось пространство вокруг, и я поняла, что знаю и помню это место. В тот же миг машина начала тормозить.

– Твой приют там, – Роман Ильич обернулся с переднего сиденья и махнул рукой на деревья, возле которых мы съехали на обочину. – К воротам, я так понимаю, тебе лучше не соваться? Так что, если сейчас немного пройти через лес, то выйдешь…

– К забору! – подхватила я, от возбуждения снова запутавшись в ремне безопасности. – Я помню, куда идти. Спасибо вам!

– Подожди, – Бранко положил ладонь мне на локоть. – Я пойду с тобой.

– Но…

– Пойду с тобой до вашего тайника. Если ты в нём ничего не найдёшь, мы вернёмся. Не оставлять же тебя одну в лесу!

Я невольно посмотрела на Роба-Романа, но он спокойно кивнул:

– Само собой. Я подожду. И, если что, можешь оставаться в моём доме столько, сколько нужно для того, чтобы тебе помог твой покровитель.

– Спасибо, – снова сказала я, подумав вдруг, что мне даже в голову не пришло спросить у Бранко: а звонил ли он уже «моему покровителю», или ещё нет? Но от того приступа тоски по Ральфу, что посетил меня прошлым утром, не осталось и следа.

Снаружи оказалось свежо, куда свежее, чем было перед домом Романа Ильича. Не то погода успела измениться за то время, что я провела в машине, не то близость леса, ещё хранящего ночную зябкость, добавляла прохлады, но моя голая шея и кисти рук покрылись мурашками, едва я ступила на обочину. Ступила, вдохнула местный воздух, полный запаха хвои, сосновой смолы, мягкой сырой почвы, и зажмурилась от нахлынувших воспоминаний. Именно этим воздухом я дышала каждое утро, открывая окно в дортуаре, этот лесной аромат втягивала ноздрями, подходя к забору, готовясь сбежать в очередной свой вольный день…

Здесь ничего не изменилось. И хотя, казалось бы, что может измениться за два года на небольшом отрезке дороги в окружении сосен, но меня не покидало ощущение прыжка во времени, того, что я вернулась в прошлое, в первое утро нашего с Яринкой побега.

И лишь Бранко, неотступно шагающий следом, разрушал эту иллюзию. Но он хотя бы молчал, и я была ему за это благодарна.