Лето придёт во сне. Запад

Мне не понравилось как все напустились на деда Венедикта, который и без того выглядел неважно, и я уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь в его защиту, но меня опередила Дульсинея Тарасовна:

– Цыц! – веско обронила она, опираясь на высокий парапет, отделяющий проезжую часть моста от пешеходной дорожки, – Веня и так делает, что может. Без него вы бы до сих пор куковали на вокзале.

Тут возразить не смогла даже острая на язык Яринка, и какое-то время все смущённо молчали. Ветер посвистывал в кружевной эстакаде моста, пронося мимо нас обрывки тумана, и мне показалось. что дорожное полотно под ногами едва заметно ходит влево-вправо. Могут ли порывы ветра раскачивать над рекой многотонное железобетонное сооружение, или у меня просто кружится голова после подъёма на высоту? Подавив возникшее при этой мысли неприятное ощущение зыбкости под ногами, я всё-таки оглянулась на оставленный нами Благовещенск, в основном для того, чтобы найти утешение в уже пройденном пути, но увиденное там понравилось мне не больше ожидающего впереди пепелища.

Туман прижимался к земле белой пеленой и дома поднимались из него как призраки из могил – серые, безликие, глядящие нам вслед тёмными провалами окон. А за их крышами, над размытой линией горизонта висела в небе едва заметная чёрная точка.

– Дэн…

Он повернулся. проследил за моим взглядом, нахмурился.

– Вертолёт? – шёпотом, чтобы не услышали остальные, спросила я, незаметно для себя придвигаясь к краю моста, к лестнице вниз… Но Дэн медлил с ответом.

Точка не двигалась, иногда она как будто бы пропадала, но в этом я не могла быть уверенной, поскольку таинственный предмет, если это вообще был предмет, а не какой-нибудь мараж или атмосферное явление, находился слишком далеко, на грани видимости. Никаких звуков с его стороны тоже не доносилось. Могут ли вертолёты подолгу висеть в воздухе на одном месте? И если могут, то зачем это делать нашему вертолёту?

Я уже хотела привлечь внимание остальных к странному явлению, но тут Белёсый шумно хлопнул себя по бёдрам.

– А чего стоим-то, кого ждём? Может, двинем уже?

– Двинем! – подхватил дед Венедикт и я не успела ничего сказать о неподвижной чёрной точке в небе.

Все задвигались, разом заговорили, начали взваливать на спины рюкзаки, и очень торопиться, как обычно торопятся люди, чувствуя близкий конец трудного пути.

Очень скоро мы уже шагали по мосту, посередине его проезжей части, где когда-то десятками и сотнями проносились машины, а теперь только ветер поднимал принесённую им же пыль. Пустой Благовещенск остался позади, и это радовало, несмотря на простирающееся перед нами бескрайнее пепелище.

Глядя на сутулую спину шагающего в авангарде деда Венедикта, я опять подумала, что надо бы спросить его о маме и папе, но почему-то было боязно нарушить царящую над рекой туманную тишину. Тем более, что мой вопрос обязательно спровоцировал бы вопросы остальных, а это могло нас задержать, что было крайне нежелательно, учитывая зависший в небе странный и как будто чего-то выжидающий предмет. О нём я помнила каждую секунду, но не оборачивалась, сосредоточенно глядя под ноги. Увы, опасения, возникшие сразу после подъёма на мост, оправдались, и он действительно качался. Угрожающе кренился сначала в одну сторону, потом в другую, не на секунду не прекращая своего медленного, и от этого кажущегося ещё более зловещим, движения в пространстве. Не могу сказать какова была амплитуда этих колебаний, но линия горизонта, на которую я время от времени поднимала глаза, заметно смещалась то влево, то вправо. И тем заметнее, чем дальше мы продвигались от берега к середине реки.

Встревожились и остальные. Ян спросил, догнав деда Венедикта.

– Вы не знаете сколько лет этому мосту? Он может рухнуть?

– Думаю, может, – невозмутимо кивнул старик, – Его построили незадолго до Третьей мировой, и ни разу не ремонтировали в виду понятных обстоятельств. И да, когда-нибудь он рухнет. Но наш общий вес не так велик, чтобы спровоцировать обрушение сейчас. Скорее всего эта штука простоит ещё несколько лет, постепенно разрушаясь, если конечно тут не разразится ураган или землетрясение.

Его ответ меня немного успокоил, но тошнотворное ощущение ненадёжности, будто я вдруг оказалась на гигантских качелях, осталось. Оно слегка кружило голову, но к счастью, не мешало идти, даже подгоняло, рождая настойчивое желание поскорее ступить на твёрдую землю. И зловещий чёрно-серый пейзаж по ту сторону Амура постепенно приближался.

Я даже немного расслабилась, поверив, что эту часть пути мы завершим благополучно, когда Дэн вдруг сбился с шага, а затем и вовсе остановился, развернувшись назад, лицом к оставленному нами Благовещенску. Замер, прищурившись.

И ещё до того, как он поднял вверх руку, привлекая общее внимание, я, проследив за его взглядом, снова увидела в пасмурном небе знакомую чёрную точку, но уже заметно увеличившуюся в размерах. Тревожно начала:

– Ребята…

А в следующую секунду Дэн уже закричал:

– Вертушка! Бегом! – и, схватив меня за руку, подавая пример остальным, сломя голову бросился вперёд.