Лето придёт во сне. Запад

Паника заразительна. С места в карьер, ещё даже ничего не поняв, рванули все, даже дед Венедикт и Дульсинея Тарасовна показали чудеса скорости. Правда хватило их ненадолго. Почти сразу старики сначала отстали, а потом и вовсе перешли на шаг. Пришлось остановиться, в то время как зловещая чёрная точка в сером небе (вертолёт, опять вертолёт!) росла на глазах. Звука мотора ещё не было слышно, и это бесшумное его приближение казалось даже более жутким.

Неожиданно Белёсый замахал на нас руками.

– Бегите! Я им помогу! – и бросился назад, к выбивающимся из сил старикам.

– Под мост! – тонко закричал нам дед Венедикт, – Как только увидите лестницу – под мост!

Повиновались ли мы тогда этому велению, своему инстинкту самосохранения, или голому расчёту, который говорил, что глупо погибать всем, если кто-то в состоянии спастись? Сейчас уже не понять, но так или иначе, я и Дэн, Ян и Яринка, побежали. Побежали без оглядки, бросая на ходу стесняющие движение вещи. Я чуть не потеряла Пчёлку, но в последний момент перед тем, как она соскользнула бы с моего плеча вслед за рюкзаком, опомнилась, и удержала арбалет в руке. Не знаю, был ли на самом деле смысл разделяться, давало ли это нам хоть призрачный шанс успеть нырнуть под мост, но к тому моменту, когда в сонной туманной тишине зазвучал и начал нарастать приближающийся рокот, расстояние, расколовшее наш маленький отряд надвое, достигло нескольких десятков метров, и продолжало увеличиваться. До тех пор, пока рёв винта не зазвучал оглушительно прямо над головами, а рождённый им яростный ветер не сказал, что дальше бежать не имеет смысла.

Чёрная тень вертолёта не накрыла нас зловещим пятном лишь потому, что в небе не было солнца, которое могло бы отбросить эту тень, но мне всё равно показалось, будто стало гораздо темнее. Стальное брюхо зависло над нами, почти разрывая барабанные перепонки низким вибрирующим воем, и тогда Дэн бережно, но крепко взял меня за предплечье, пресекая паническую попытку броситься бежать в обратную сторону, подобно загнанному зверьку, и притянул к себе. Обнял со спины, заключая в кольцо своих рук, зашептал что-то на ухо. Я не расслышала ни слова, но неким шестым чувством уловила смысл, словно это и не Дэн сейчас велел мне успокоиться и замереть, а сам голос-без-слов. Повинуясь им обоим, я перестала метаться, твёрдо встала на обе ноги, прижалась спиной к груди Дэна, чувствуя удары его отчаянно бьющегося сердца, и подняла голову навстречу спускающейся с неба беде.

Вертолёт сел посреди автострады, прямо на разделительной полосе. Его лихорадочная вибрация передалась мосту, который ощутимо заколебался под нами, совсем не похоже на те плавные покачивания в пространстве, к которым я уже успела привыкнуть. Рёв винта стихал, замедлялся, превратился сначала в свист, потом в шорох, и наконец, смолк. Потянулись гнетущие, изматывающие неизвестностью секунды тишины.

Дэн, продолжал прижимать меня к себе, его губы касались моих волос, дыхание щекотало ухо. У наших ног лежала сумка Ральфа, которую Дэн не бросил на бегу так же, как я не бросила Пчёлку. А неподалёку, Ян и Яринка небрежно приобнимали друг друга за талии, словно праздная влюблённая парочка в парке, остановившаяся полюбоваться фонтаном или клумбой цветов. Вот только возвышался перед ними отнюдь не фонтан и не клумба.

Похожий на нахохлившуюся хищную птицу вертолёт при ближайшем рассмотрении оказался вовсе не чёрным, каким выглядел издалека – он был тёмно-зелёного, какого-то грязного цвета, с тусклым металлическим отливом. Его дымчатые стёкла ничего не отражали, и не позволяли заглянуть внутрь. Могучий винт, чьи лопасти раскинулись едва ли не на ширину автострады, продолжал медленно, словно в задумчивости, вращаться. Я, ещё не видевшая так близко этот роковой символ моего разрушенного детства, замерла, как кролик перед удавом, где-то в глубине души, несмотря на страх, испытывая искреннее восхищение мощью, и неброской, но абсолютно завершённой, безупречной красотой летучей машины.

А потом в выпуклом стальном боку вертолёта приоткрылась, и отъехала в сторону овальной формы дверь, из неё, как черти из табакерки выскочили друг за другом шестеро крепких мужчин в сером камуфляже. Они рассыпались полукругом и замерли, выставив в нашу сторону слишком большие, громоздкие, какие-то неуклюжие пистолеты.

Снова возникла томительная пауза и мне подумалось, что всё происходит несколько наигранно, будто мы находимся в сердце событий приключенческого фильма, снятого театрально, и от этого не слишком реалистично. А как выяснилось секундой позже, почти так оно и оказалось. Без грима и софитов конечно, зато с желанием сразить зрителя наповал неожиданным поворотом сюжета, и эффектным появлением на сцене уже сброшенного со счетов персонажа.