Лето в маленькой пекарне

– Это для него дело обычное.

– О боже, а если он в ту ночь ушел от нас и утонул на дамбе?

– Думаю, мы бы узнали, – возразил Хакл. – В общем, я позвонил маме… Он ей прислал электронное письмо… просит денег.

– Ох, – вздохнула Полли. – Твой брат – просто УЖАС!

– Знаю, – согласился Хакл. – Но не важно. Я тут подумал…

Полли вдруг ощутила тревожное покалывание в животе.

– Я могу уехать обратно, – сказал Хакл.

– Нет! – мгновенно вскинулась Полли.

– Погоди. Я могу поехать домой и заработать денег на ферме. Боже, да я всегда умел хорошо зарабатывать, пока не занялся торговлей медом! Пусть какое-то время я не трудился на ферме, но мне такая работа по плечу. И платят там вполне хорошо. Клемми меня приютит.

– Ты не можешь уехать!

– Ты будешь меня слушать или просто собираешься удариться в большую панику? – спросил Хакл мягко, но решительно. – Выслушай! Я все равно об этом думал, еще до всех этих неприятностей, иначе не представляю, как нам превратить маяк во что-то, кроме смертельной ловушки.

– Это не ловушка!

– А как насчет мха на лестнице?

– Поверить не могу, что ты снова об этом!

– Думаю, что большинство людей живут в обычных домах, которые не обрастают мхом.

– Ура, я рада за них!

Полли казалась рассерженной. Хакл помассировал ей спину, руки.

– Послушай, – тихо, с утешительной интонацией заговорил он. – Я вернусь в Штаты, поработаю несколько месяцев, у меня появится немного денег. Клемми нужна помощь. И я сохраню место для Дюбоза, когда он вернется домой. Не то чтобы он этого заслуживает, но… Деньги я пришлю тебе. Уверен, ты не потратишь их на новые туфли или на маникюр.

Полли наконец криво усмехнулась. Она уже и не помнила, когда в последний раз делала маникюр.

– Когда ты купишь фургон и все наладишь, я вернусь. Вернусь к своей весьма хлопотной карьере сборщика меда – ну, это занятие сезонное, – а также пчеловода и по совместительству тусовщика в компании Полли и Нила.

Полли посмотрела на него:

– Но ты не можешь уехать! Я буду скучать!

Хакл кивнул:

– Вот и хорошо. Пожалуй, мне было бы тяжело, если бы ты вообще не заметила моего отсутствия или не слишком огорчилась.

– Но разве мы не можем справиться вместе, здесь?

– Это и значит справляться вместе! – возразил Хакл. – Всё только вместе. Уж извини, Полли. Прошу прощения за мой, так сказать, семейный багаж.

Полли вдруг вспомнила о Селине, которая отпускала Тарни на несколько недель, о его опасной работе за многие мили от дома. И подумала о женах моряков по всему свету: они ведь месяцами ждали, когда вернутся их мужчины; и о мужчинах, которые занимались детьми, пока их жены работали в ночную смену и потом валились с ног от изнеможения, пытаясь ухватить несколько часов сна в течение шумного дня; и о людях, работавших на нефтяных скважинах, и о водителях-дальнобойщиках, и о солдатах, и о женщинах, которые оставляли детей в другой стране ради куска хлеба. И о бедной брошенной Клемми, влюбленной в красивого и беспечного Дюбоза.

Хакл крепко обнял ее.

– Не думай, что я не буду по тебе скучать, – сказал он. – Буду – каждую секунду каждого дня.

– А все эти американские красотки захотят тебя слопать, – проворчала Полли, стараясь удержать слезы, подступавшие к глазам.

– Ну, к счастью, я нахватался английского акцента, – сказал Хакл. – Серьезно, это их сразу оттолкнет.

Полли засмеялась:

– Вы увверрены, мессьё?

– Это что, ливанский?

– Заткнись! Это французский!

– Ох! Ну, вообще-то, знаешь ли, это тоже может сработать.

– Опровергаю твою теорию, – заявила Полли.

Хакл покачал головой и крепче прижал ее к себе.

– Подтверждаю ее, – сказал он. – Для меня единственная во всем мире – ты. И нам все это нужно для нас самих.

– И ты обещаешь, что это ненадолго?

Они поочередно задули свечи, оставив гореть две, спустились с ними в спальню и поставили по обе стороны от кровати. Снаружи не было ничего, кроме волн да Маунт-Полберна, поочередно освещаемых прожектором, что вращался над головой.

– Это вроде даже романтично, – сказала Полли.

– Упс! Прости, но в темноте очень трудно писать, – крикнул из ванной комнаты Хакл. – Извини!

– Ладно, значит, там было романтическое настроение, – с улыбкой ответила Полли.

Она подошла к окну и уставилась в него. Сумеет ли она справиться? Сможет ли, если уедет Хакл? Он был ее опорой, твердой как скала; он был всем для нее. И вместе с тем она всегда ощущала, что можно найти и другую опору – внутри, в самой глубине души.

Потому что прежде она была одинока. Потому что она уже начинала все сначала. Потому что, если не считать помощи Керенсы, ей и со смертью Тарни пришлось справляться в одиночку. И это изменило ее. Она уже не была такой беспомощной, как раньше. Да, сейчас она терпит поражение, однако глубинный опыт подсказывает: даже если ты сталкиваешься с наихудшим, что только может произойти, но не сдаешься окончательно, становится возможным такое, чего ты и представить не в состоянии. Каждый становится сильнее, чем предполагал, когда его преследует невезение. Так из столкновения с наихудшим извлекается польза.

Хакл вышел из ванной со слегка пристыженным видом и обнял Полли.

– О чем думаешь?