Читаем Лев Троцкий полностью

Тем не менее, признавая, что в Советском Союзе существует антинародная диктатура (постепенно в его политический лексикон входила категория «тоталитарная власть» для обозначения сталинской политической системы), Троцкий продолжал утверждать, что в СССР сохраняется коллективная собственность и Советское государство продолжает в своей основе оставаться рабочим. Наибольшей его заслугой в анализе внутреннего положения страны было понимание места и роли чиновничьей номенклатуры, все более превращавшейся в правивший слой. Троцкий вел речь в статьях именно о привилегированном слое, а не о новом господствующем классе, ибо, признав превращение этого слоя в господствующий класс, он должен был бы сделать следующий шаг, на который идти не желал: признать превращение коллективной собственности в собственность этого класса, признать превращение социально-экономического устройства СССР в государственный капитализм. Восприятие номенклатуры как слоя, а не класса, верное само по себе, таким образом, носило служебный характер.

До «большого террора» оставалось еще несколько лет. Когда же он наступит, верность суждений Троцкого будет полностью подтверждена самим фактом беспощадной расправы, которую осуществит Сталин с различными группами той самой бюрократии, представителей которой произвольно расстреливали по суду и без суда или превращали в «лагерную пыль».

В анализе международной обстановки и ситуации в отдельных странах, военных конфликтов в первой половине 30-х годов в работах Троцкого было немало точных и тонких наблюдений. Особенно привлекают внимание его рассуждения в связи с положением в Германии в начале 1930-х годов, а затем приходом к власти нацистов и установлением их диктатуры.

Уже с первых месяцев пребывания в эмиграции Троцкий бил тревогу по поводу демагогии и роста влияния Национал-социалистической рабочей партии Германии.

В это время в документах Коминтерна, в заявлениях советских лидеров и покорно повторявших их «мудрые указания» германских коммунистических вожаков во главе с недалеким Эрнстом Тельманом нацистская опасность сводилась на нет, главным врагом называли социал-демократию. Когда успехи нацистов стали очевидными и их рывок к власти общепризнанным, коммунистические стратеги стали тешить себя иллюзией, что приход Гитлера к власти окажется прологом социалистической революции.

В противовес этому Троцкий в массе статей и писем предупреждал, что опасность нацизма в Германии налицо, что приход Гитлера к власти означал бы резкий откат назад в развитии всей Европы, что власть нацистов чревата опасностью новой мировой войны. В ноябре 1931 года Троцкий дал определение «фашизма» (понимаемого в расширительном смысле) как «особой специфической диктатуры финансового капитала, которая вовсе не тождественна с империалистической диктатурой как таковой».[1274] Через два года такой подход лег в основу новой советско-коминтерновской дефиниции фашизма, хотя, разумеется, ее творцы отнюдь не ссылались на источник, пойдя на явный плагиат.

Троцкий бил все большую тревогу. Ноябрьско-декабрьский номер «Бюллетеня оппозиции» за 1931 год открывался его обширной передовой статьей «Ключ к международному положению — в Германии».[1275] Многие суждения в этой статье звучали пророчествами. «От того, в каком направлении пойдет развитие германского кризиса, будет зависеть на много-много лет не только судьба самой Германии (что уже само по себе очень много), но и судьба Европы, судьба всего мира». Троцкий утверждал, что победа «фашизма» в Германии означала бы неизбежную войну против СССР. Автор призывал отказаться от недооценки мощи национал-социалистов, их массовой базы, подчеркивал, что их сила состоит в опоре на «человеческую пыль», на толпу. Отвергалась сталинская оценка социал-демократии как «социал-фашизма», выдвигалась установка на союз с социал-демократическими рабочими.

Приход нацистов к власти в январе 1933 года, а затем быстрое установление тоталитарной системы в Германии являлись исключительно важным стимулом, заставившим Троцкого кардинальным образом изменить основные установки «международной левой оппозиции», пойдя на разрыв с официальными компартиями и Коминтерном, взяв курс на создание новых коммунистических партий и их международного объединения.

Рассмотрению этих новых проблем необходимо, однако, предпослать рассказ, как Троцкий вместе с небольшой группой своих сторонников начинал формировать зачаточное интернациональное объединение.

<p>Глава 4</p><p>ФОРМИРОВАНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ДВИЖЕНИЯ</p><p>Первые организационные усилия</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы