Левиафан 2. Иерусалимский дневник 1971 – 1979

Был у меня суд. Судья (похожий на бобровую крысу) Динур встал целиком на сторону полицейского бухгалтера Баруха Адара (тоже похожего на слизняковую крысу) и присудил меня к 1500 лир штрафа, лишению прав на 4 месяца условно на 3 года и прослушанию курса по теории вождения. Ицхак Минна, мой адвокат, продал меня, не пошел на суд меня защищать. Настроение от всех этих мерзостей гнусное.

Яков Коэн, сосед, навещает меня.

Ирка вернулась из «Ахвы». Аккерман пришел. И они сидели над корректурой каталога.

Пришел Эли-Редька, помогал мне ставить полки. Я переставил книги и радуюсь порядку.

В сионизме я все дальше ухожу от официальных его представителей, которые в основном все чиновники. Надо обновить термин, к слову «сионизм» добавить еще одно слово, типа «нео-» или что-то в этом роде. Необходимо отделиться от сытой сволочи.

Говорили с Аккерманом об Офеке. «Я только жду, – сказал Саша, – когда он поцелует тебя поцелуем Иуды». Я не строю иллюзий, Офек рано или поздно продаст меня. А пока скрывает раздражение, понимая, что без меня он ничего не может и что уход из «Левиафана» сейчас будет его гражданской смертью. Увы, увы, где же мои подлинные солдаты, как надоели наемники. Один Аккерман верен мне. Я сказал ему в шутку: «Офек – мой Иуда, а ты не станешь ли моим Петром?»

21 сентября. 6. Иерусалим. Сегодня мне исполнилось 40 лет.

Заплатил штраф в суде – 1500 лир.

С Иркой на рынке Механе Иуда. Предпраздничная толкучка; вкусные запахи; россыпи овощей, фруктов, товаров; солдаты… Попался нам Боря Камянов, он кайфует здесь.

Я отнес патрон и монотипию Зяме и Белле в «Став», там сидит один Феликс Куриц, симпатичный одинокий человек.

Читаю по архитектуре. Читаю Ирке стихи.

Вечером был у нас Фима; он ужинал у Рут с Мириам Таль, заспорил, рассердился и ушел, хлопнув дверью. Настроение у него неважное, надежды на работу с Эвен-Товом и Померанцем не оправдались. Он возил их к Ури Штетнеру, они очень хвалили, но ничего не купили. Конечно, Штетнер не ходовой товар, а они скупают то, что популярно у израильского буржуа. Израильский музей не дает свое имя для книги Фимы. Пили чай с Иркиным пирогом.

Офек пришел, правил корректуры каталога. Обсуждали мой суд.

22 сентября. Шб. Иерусалим. Ставил книжные полки и книги.

Лена Априль с Ициком, гуляя, зашли к нам.

Вечером у нас Афоня и Иона Кольчинские с младенцем в сумке. Чаепитие, просмотр корректур каталога и болтовня о том о сем. Афоня – полурусская-полуякутка, Иона – еврей; девочку они крестят – она у них будет русской.

23 сентября. 1. Иерусалим. Еврейский Новый год, тепло, светло, празднично.

Был у меня некто Лев Геллер с предложением делать эмали по моим эскизам. Он адвокат из России, работает бухгалтером и плавит эмали, но еврейский дух предприимчивости толкает его к новым жизненным поискам.

Зашли Иосеф и Хамуталь Бар-Иосефы. За чаем мы обсуждали сюжет его новой пьесы, рассказывали ему о психологии еврейской семьи из России. Удивительная тоска все эти его темы, замыслы, психологические ситуации. Боже мой, как это все тупо и не видно из этого выхода.

Иосеф Цуриэль заехал с Брахой и сыновьями, которые играли с Яшкой. А мы пили чай с пирогами.

Офек заходил править корректуру. С трудом рассказал о симпозиуме в «Аарец», где он говорил о «Левиафане». Офек, Офек – близится время его предательства, просто еще не сложилась нужная ситуация.

Анжела Степанян приезжала со своим другом, Давидом Эльгардом, директором супермаркета. Дочь ее прелестна, я передал для нее свой постер.

С Иркой и Аккерманом отвезли корректуру Ионе Кольчинскому. И были в галерее «Тимарт» – открытие выставки Саши Путова. Хозяин – Гидон, две парочки увядших дам, бездарные картины Путова на стенах и не менее бездарная коллекция галереи в уголках. А в проспекте Путов сообщает публике, что его ждет всемирная слава. Что делать – плакать, смеяться? Самого Путова не было.

Вечером были Азерников с Юлей на сносях. Пили чай под аккомпанемент телевизора.

24 сентября. 2. Иерусалим. Книга Вадима Белоцерковского «Свобода, власть и собственность» о кооперативном пути развития общества. Раньше такая книга была невозможна, ибо капитализм считался в России прекрасной альтернативой коммунизму.

Прозаические заботы по домашним делам отравляют мое существование, но, увы, невозможно жить в вакууме. Только деньги спасают от забот.

Кружок в Гило. 2 девицы и Литвак. Я зря трачу время.

Теледетектив дает отдохнуть.

25 сентября. 3. Иерусалим. В «Ставе» у Беллы Вольфман и Зямы Олидорта взял пачку книг на 2000 лир за свою монотипию. Разговаривал с Феликсом Курицем. Афоня и Иона Кольчинские передали мне корректуру каталога.

Офек привез журналистку из «Аль Амишмара», мы с Аккерманом были у него и давали интервью.

С Офеком и Аккерманом были в конторе у Ионы Кольчинского, и он исправлял корректуры.

26 апреля. 4. Иерусалим. Читал о путешествии Кнуда Расмуссена[130] к эскимосам.