Прошло еще три часа, и наконец кондуктор выкрикнул: «Мачу-Пикчу!» — и указал рукой куда-то вверх. Со дна ущелья я поглядел на зеленую стену горы и грунтовую дорогу, которая вилась по ней. За старым железным мостом нас ожидал грузовик: ему предстояло поднять нас еще на две тысячи футов, к маленькому трактиру у подножия развалин.
Потрясенные таинственностью Мачу-Пикчу, через два дня мы снова сидели на каменном троне инков наедине с тишиной, многие века окутывавшей мертвый город, эту жемчужину архитектуры, окаймленную зеленой бархатной травой. На противоположной стороне равнины виднелся наблюдательный пункт инков — остроконечная вершина, точно минарет, возвышавшаяся над куполом горы, на которой был выстроен город. В сумерках уходящего дня легкие террасы вырисовывались особенно четко; храмы, башни и стены рельефно выделялись на фоне гор. Когда-то на них рос тростник, а теперь их покрывал дикий кустарник — черная смородина и кое-где первоцвет.
В воздухе повеяло вечерней прохладой, но каменный трон под нами все еще хранил тепло, и мы пытались представить себе Мачу-Пикчу, каким он мог быть с десяток столетий тому назад, когда труженики засаживали эти террасы юккой, картофелем и кукурузой, а по каналам бежала чистая холодная вода из далеких ключей. Мы представляли себе дев Солнца в садах среди орхидей, бегонии и лупинуса, жрецов, ежедневно совершавших моления в храме Трех окон или в обсерватории, где и сейчас отбрасывает свою тень призматическая стрелка гигантских солнечных часов. И вдруг мы словно увидели, как на каменный трон медленно поднимается властитель инков, чтобы проводить своего бога, уходящего за окутанные туманом утесы.
Когда я принялся ремонтировать «Черепаху», от трехдневного праздника на улицах осталось всего лишь несколько незагоревшихся ракет, да в одном месте провис электропровод. Самым логичным было искать запасные части для автомобиля в автомобильном агентстве, которое одновременно занималось продажей лапши. У них была лапша в форме звездочек, они делали из лапши все буквы алфавита, можно было купить лапшу длинную и тонкую, а также толстую и короткую. Но запасных частей для джипов у них не было никаких. Я пытался спрашивать запасные части в магазинах для автомобилей, в гаражах и на складах утиля, но в магазинах не было нужных деталей, в гаражах вообще не было никаких запасных частей, а то, что попадало на склады утиля, весьма отдаленно напоминало части машин. Тогда я отыскал в Куско отделение перуанского автоклуба и по эквадорской традиции предъявил свое рекомендательное письмо от их отделения в Лиме. По знакомой нам колумбийской традиции мистер Гусман, директор отделения, имел друга, хозяина магазина дорожного оборудования, и у него, возможно, найдется что-нибудь для нас.
Сеньор Эскобедо оказался спокойным крепким мужчиной с обветренным лицом. Он показал мне разобранный джип.
— Если что-нибудь здесь вам пригодится, можете взять.
Там было все, что мне нужно, и все части были в хорошем состоянии. Я с облегчением поблагодарил его и сказал, что закажу в Лиме новые части взамен этих.
— Правда, не знаю, сколько времени они будут идти сюда, — добавил я.
— Не беспокойтесь, — ответил сеньор Эскобедо. — Лучше помогите кому-нибудь на дороге и считайте, что уплатили свой долг.
Он сказал это так небрежно, словно одолжил нам чашку сахару. Вот где была настоящая добрососедская политика в действии!
Когда наша «Черепаха» обрела второе дыхание, мы выехали из Куско к озеру Титикака — это внутреннее море на Альтиплано на высоте двенадцати с половиной тысяч футов. Грунтовая дорога шла по самому краю лазурной глади, а на горизонте, точно золотая флотилия китайских джонок, маячили тростниковые лодки под тростниковыми парусами. Из окрестных гор в Илав, деревню возле озера, стекались ручейки индейцев на праздник в честь святого Мигеля. На окраинах деревушки пустынный ландшафт был усеет белыми палатками, напоминавшими хлопья снега в первый снегопад.