Лягушачий король

Сегодня все закончилось. Невозможно доверять человеку, который принял к сведению, что его мать совершила убийство, и стал жить-поживать дальше, как ни в чем не бывало. Чем бы он ни объяснял себе, что мы в безопасности, какие бы обоснования ни приводил, это уже не имело значения.

Прежде я жалела Илью. Теперь во мне поднялся безудержный гнев.

Будь ты проклят со своей семьей! Со своей муравьиной маткой, жиреющим божеством, что питается вашими жизнями! До чего же гнусна ваша добровольная слепота и ваше дешевое всепрощение, за которым стоит только страх быть отлученным от мамочкиной милости.

Вы, все трое – нищие! Побирушки, довольствующиеся объедками того, что вы принимаете за любовь! Ради этих объедков любой из вас предаст то, что имеет.

Я представила, как Ульяна бормочет Илье: «Сынок, ты единственный, кому я могу доверять…»

К черту!

Горите сами в своем уютном семейном аду с шашлыками!

Я встала и пошла к коттеджу быстрым шагом. Мне предстоит развод. Нельзя рубить сгоряча и прыгать в эту бурную реку, не приготовив ни плота, ни спасательного жилета. Для начала – поговорить с нашим юристом, спросить, нет ли у него дельных коллег, специализирующихся на семейном праве. Затем…

Я взбежала на крыльцо, и навстречу мне вышел сонный взлохмаченный Илья.

– А я тебя везде ищу, – с улыбкой сказал он. – Где гуляет Тигр-Мыгр?

Я встала как вкопанная. Меня словно окатили водой.

Это было, когда Еве исполнился год. Мы оставили ее на вечер с моей подругой, а сами отправились гулять. В парке толпился народ, было шумно, как на ярмарке, и этим беспечным летним весельем нас с Ильей подхватило и понесло.

Запыхавшиеся, смеющиеся, мы остановились возле какой-то палатки. И там Илья купил мне самую уродливую игрушку, какую только можно вообразить, – тигра в желтую полоску. Из шва на брюхе лез синтепон. Проволочный хвост загибался крендельком. Это был самый дурацкий тигр из всех мною виденных. Мы хохотали над этим мизераблем как безумные, а потом в метро я подарила его компании подвыпивших студентов; они объявили его своим талисманом и унесли в сияющие огнями переулки Москвы.

Какой это был прекрасный вечер!

С тех пор ко мне с легкой руки Ильи привязалось прозвище Тигр-Мыгр.

Где гуляет Тигр-Мыгр?

– Замерзла? – Илья поежился. – По-моему, холодает.

Мне стоило чудовищных усилий удержать на лице улыбку.

– Нет, все отлично. Решаю задачу с «Цехом»… Кое-какие идеи уже есть! Иди домой, я вернусь минут через десять.

– Точно?

– Ага.

– Ну, смотри!

Он поцеловал меня в лоб и скрылся в доме.

Я осталась на ступеньках, бессмысленно упираясь взглядом в закрытую дверь.

«Тигр-Мыгр» оказался ключиком. Илья повернул его в замочной скважине: крышка шкатулки откинулась, и меня, запертую внутри, подняло к свету, подобно маленькой фарфоровой балерине. Я вдыхала воздух, ставший вдруг плотным и сочным, как дынная мякоть.

Словно рассеялся рой злобных мух, круживших возле меня, и я увидела ясно и четко своего мужа – без мельтешащей черной пелены.

Мы знакомы одиннадцать лет. Женаты десять. И все десять лет я знала, что у меня нет друга вернее, чем он.

Почему я вышвырнула в мусорную кучу десять лет нашей жизни после единственного разговора?

Что со мной произошло?

Я дышала полной грудью; мне стало ясно, как чувствует себя человек, с которого спал морок.

В моих ушах тихо звучала музыка, под которую балерина кружилась на своей подставке. Эта музыка играла в парке; под нее мы танцевали, под нее уносили из киоска Тигра-Мыгра.

Я – Тигр-Мыгр. За десять лет не было ни одного случая, когда мой муж обманул бы меня или причинил бы мне боль. Я позволила надеть на меня очки с приклеенными к линзам уродливыми картинками. Таращилась, как последняя дура, и считала, что наконец-то вижу все в истинном свете!

Меня обожгло невыразимым стыдом.

Кто из нас двоих предал другого, так это я.

«Но Люся…» – забормотал слабый голос в свое оправдание. Что Люся, что Люся? – накинулась я на него. – Как ты смеешь прикрываться Люсиной ошибкой!..

Однако ее слова не были ошибкой.

Я подышала на руки: они и впрямь начали замерзать. Каждое мелкое физическое действие теперь возвращало меня к жизни. Я, оказывается, провела целый час где-то в коробке под землей – без воздуха, без света! Самое поразительное, что я засунула саму себя туда добровольно.

«Люся сказала, что слышала разговор».

Нет, Люся не просто сказала, она передала его в лицах, с невероятной точностью и, как мы теперь понимаем, убедительностью. Правда же, дорогой Тигр-Мыгр?

Воображаемый зверь вышел из кустов. Он смотрел на меня снизу вверх глазами зелеными, как бутылочное стекло; шкура его лоснилась, мышцы перекатывались на спине. Ни одна живая душа не опознала бы в нем существо с гнилыми нитками и синтепоном. Тигр-Мыгр лег у моих ног. Не важно, в чьих руках он находился: с того летнего вечера он незримо шел за нами следом – наш хранитель, наш преданный страж.

«Нельзя ошибиться, пересказывая такой диалог», – тихо сказала я ему.

Тигр кивнул.

«Можно только…»

Я не смогла выговорить это слово с первого раза. Тигр-Мыгр выжидательно смотрел на меня.

«Придумать».