Лямель и принцесса Нарла

– Что? Кто их поймал? – весть, сообщённая грибом, вогнала в дрожь юную нимфу, и сердце её сжалось, будто его притеснили две горные глыбы. Несмотря на то, что друзья опаздывали на место встречи, Семриаль до конца была убеждена, что с ними всё в порядке. И теперь, посмотрев в сторону замка, она поняла, что осталась совсем одна. Но, собравшись с силами, нимфа вновь потревожила гриб:

– Ты смог узнать о книге?

– О какой книге? – недоумевая, спросил он в ответ.

– Фунгус, возьми себя в руки, мне нужно знать, какую именно книгу читает принцесса.

– Да, книга… – с трудом выговаривая, задумался гриб, – там я видел книгу…

– Ну!

– Там было написано, там на обложке… «Любовные новеллы».

– Автор, кто автор?

– Какой-то Кобальт Кривоногий.

– Кобальт… что? – призадумалась нимфа. – А может, Эсенбальд Криворогий? Гном?

– Не знаю, может быть! – ворчливо отозвался гриб. – Оставьте меня в покое!

Наконец-то Семриаль могла хоть как-то связаться с принцессой. И первое, что должна была узнать Нарла, так это то, что ей грозит опасность. Хранительница закрыла глаза и, глубоко вздохнув, что-то прошептала про себя. К несчастью, связаться с принцессой было невозможно. Служанки, прибирая в комнате принцессы, не оставили без внимания книгу с новеллами и, аккуратно сложив, положили на полочку. Ощутив, что книга закрыта, она решила не медлить. Оставив дрожащего от испуга Фунгуса в щелине преклонного дуба, она отправилась спасать друзей.

Знаете, ведь нимфа могла просто уйти, понимая безысходность сложившейся ситуации. Но нет! В хрупкой и нежной Семриали таилась нескончаемая доброта, отзывчивость и отвага, коей с лихвой могло хватить на дюжину рыцарей.

Королевская темница – не самое привлекательное место Зареба. Друзья, конечно, знали об этом, но видеть её никогда не приходилось… до сегодняшнего дня. Говорят, что из-за сточных рек, протекающих под темницей, внутри образовывается трупная вонь, отравляющая узилище. Столь сильная, что стражники перед тем, как войти туда, бросают кости, и менее удачливый спускается в зловонные недра. Отравленный воздух проворно справляется с заключёнными в считанные годы, освобождая их души от бренных тел. Именно от такого едкого запаха очнулся Лямель. Он не сразу осознал, где находится, отрывками вспоминая случившееся ранее.

– Где мы, Руан? – лепетал он с затуманенным рассудком.

Руан всё ещё лежал без сознания. Бедному другу досталось больше всех, когда тот полез защищать поэта. Весь в ссадинах и ушибах, он лежал, словно безмолвный мраморный истукан.

– Руан, Руан, проснись, – тряся своего приятеля, просил Лямель.

Руан медленно открыл глаза, и смутный силуэт друга огромной тенью навис над ним.

– Что случилось? Как же болит голова… – и после, вдохнув в лёгкие смрад разлагающейся плоти, резко очнулся и сказал: – И чем тут воняет?

– Мы, кажется, в темнице, дружище.

– В темнице? Неужели нас бросили сюда, даже не выяснив ничего?! – вспылил Руан.

Успокоив в себе минутную ярость, он постепенно стал проникаться вопросом, который гораздо более ужаснул его:

– И как мы отсюда выберемся?!

Прошёл час. А может, и несколько. Секунды совершенно по-иному текли в проклятой темнице, где каждый вдох приближал его редких обитателей к гибели. Друзья молча сидели, прислонившись к сырым стенам, уже успевшим покрыться голубой плесенью. Рядом из-за пучка сена, оставленного в качестве спальных принадлежностей, торчала чья-то засохшая челюсть, наверняка по забывчивости оставленная бывшим постояльцем этого «замечательного» места. Вдруг Лямель начал разговор:

– Дружище, Руан, – пробуждая его от терзающего забвения, – что же важного ты хотел сказать мне? Думаю, сейчас самое время. Просто может случиться так, что…

– Что мы не сможем больше заговорить? – докончил его мысль Руан. – Я так боялся поверить в это. Я думал, что хоть у тебя осталась какая-либо надежда. Знаешь, я всегда, теряя веру, находил её в тебе.

– Но…

– Не перебивай, просто послушай, – пристально глядя на фосфоресцирующую кость, продолжил Руан. – Раз уж нам осталось немного, я хотел бы открыться и рассказать тебе. Смерти я не боюсь, все когда-нибудь покинут этот мир. Кто-то старым, а кто-то… – глубоко вздыхая, он не закончил фразу. – Я жалею, что никогда больше не увижу её. Этой детской улыбки, нежного лица и сияющей неземной красоты.

– Неужели ты…

– Я знаю, что это бред, но ведь влюбиться в принцессу тоже было не менее абсурдной идеей, не так ли? Как же сейчас я тебя понимаю, Лями. Сердце не воспринимает ни преград, ни вздора. Оно будто не слышит множества доводов, причин, отвергая каждую по отдельности и все разом. То, что бьётся внутри, более не слушается меня. Это радость, истязающая душу. Если бы она могла узнать, как же сильно я люблю её!

– Когда всё это произошло?