Либерализм: взгляд из литературы

Полагаю, что «Песенка о московском метро» Булата Окуджавы (где он прежде всего имел в виду левизну эстетическую, так называемый формализм) сохранится в веках в незыблемом виде, а историки будут разъяснять нашим потомкам, что только по чистому недоразумению Зюганова когда-то называли «левым».

Когда мы приезжаем в западноевропейскую страну, мы отнюдь не чаем обняться с тамошними «правыми», поскольку знаем, что это противники свободной мысли, догматики в вопросах морали, враги новаторского искусства, по большей части националисты, недолюбливающие иммигрантов, а зачастую и антисемиты. В экономических вопросах они стоят за принцип выживания, за неизменность приоритета силы и богатства.

Эспеэсовцы вроде бы декларировали свою приверженность либеральным ценностям. Но если понимать либерализм как «идеологическое и политическое течение, объединяющее сторонников демократических свобод и свободного предпринимательства» (согласно «Словарю иностранных слов»), то свобода предпринимательства для них оказалась несоизмеримо важнее демократических свобод. Вспоминаю разговор с одним западным славистом либерального склада: с сочувственным интересом относясь к нашим литераторам эспеэсовской ориентации, он не мог не отметить некоторое их «людоедство» в социально-экономических вопросах, их страстно-услужливое влечение к представителям крупного бизнеса и плохо скрываемое равнодушие к положению нищих тружеников-интеллигентов.

Провалился амбициозно-бездушный СПС. Увяло худосочное «Яблоко», которое многие из нас пытались подпитать, опуская бумажные листочки в урны, оказавшиеся в итоге траурными. Что делать нам, беспартийным либералам, дальше? Сохранять верность русскому интеллигентскому либерализму, при этом поругивая его по старинной традиции. А как же иначе? Без самокритичности нет ни интеллигенции, ни либерализма.

Но помимо общегражданского контекста (позиция в вопросах чеченской войны и смертной казни, отношение к шпиономании и ксенофобии), у литераторов есть еще и свой контекст, где они могут не просто присоединиться к чьей-то благородной общественной позиции, но и компетентно выступить по общественно значимым проблемам, в которых разбираются лучше, чем другие.

Такая ситуация возникла, когда писатель Владимир Сорокин подвергся судебному преследованию и публичной травле в связи с идиотским обвинением в «порнографии». У Сорокина скандальная репутация, он из тех писателей, против которых всегда выступает большинство – в любое время и в любой стране. Это как раз тот случай, когда либерально-интеллигентное меньшинство должно поднять голос. Однако попытка нескольких членов Академии русской современной словесности выступить публично в защиту Сорокина, в защиту свободы творческого поиска обернулась тем, что под материалом «Экспертиза не по заказу», опубликованным осенью 2002 года в журнале «Новое время», подписались только восемь из тридцати восьми членов академии (А. Арьев, А. Генис, А. Зорин, С. Лурье, М. Липовецкий, Е. Шкловский, М. Эпштейн и автор этих строк). Вот столько реальных (не на словах, а на деле) либералов оказалось в составе АРС’С.

«Негативное эстетическое отношение к поэтике Сорокина не может служить оправданием равнодушия к судьбе коллеги» – это положение я попросил включить в текст «Экспертизы» и продолжаю настаивать на нем как на аксиоме эстетического либерализма и либеральной эстетики. Лично я считал бы своим абсолютным долгом защищать от преследования писателя, мне эстетически чуждого, но признаваемого хотя бы двумя-тремя сочленами-академиками в качестве истинного таланта. С ужасом вспоминаю абсурдные высказывания некоторых коллег о «взаимном пиаре» Сорокина и «Идущих вместе». Пусть «дело Сорокина» заглохло, но общество получило первый прецедент преследования писателя властью после 1991 года (надеюсь, никто не считает «Идущих…» самодеятельной молодежной организацией, на свои средства воздвигавшей бутафорский унитаз).

Как мы хорошо помним, техника «введения единомыслия в России» в советские времена отрабатывалась на литературе и искусстве. После уничтожения плюрализма эстетического можно переходить и к реставрации однопартийной системы, и к созданию «единогласного» парламента. А начинаются подобные процессы с «пустяков» – публичного поношения какого-нибудь сочинителя, опусы которого к тому же нравятся отнюдь не всем. В ответственной ситуации с Сорокиным наше профессиональное критическое сообщество уклонилось от своего прямого гражданского долга – противостоять «антилиберальному давлению на либеральные ценности», и объективно способствовало «компрометации либеральных идей». Полагаю, что сейчас полезно поворошить старое и помахать кулаками после позапрошлогодней драки. Ибо повторы неизбежны.