Либеральные идеи в царской России. От Екатерины Великой и до революции

3.3.3. Смена союзников, 1907–1914 годы

С восстановлением политической мощи режима в 1907 году наступила новая эра, в которой пришлось действовать сторонникам либеральных реформ. Опыт Первой и Второй Государственных дум привел к переосмыслению связей между кадетами и партиями, открыто поддерживавшими революцию. Милюков признал в 1907 году, что правильнее говорить о революционерах-социалистах как о «противниках», а не как о «друзьях»[225]. Тем временем сама идея Думы как форума, с помощью которого можно добиться социальных преобразований, была глубоко скомпрометирована. Многие либералы теперь считали, что бороться за принцип верховенства закона и права человека в этом муляже парламента более невозможно. Как будет показано в следующей главе, некоторые крупные фигуры, до того занимавшиеся политикой, переключились на другие сферы деятельности для выражения своих взглядов, в частности на литературу, философию, религию и искусство[226]. Тем, кто по-прежнему верил в возможность изменений благодаря участию в работе парламента, реформы Столыпина оставили мало пространства для маневра. В Третьей и Четвертой думах власть принадлежала консервативному проправительственному большинству, главным образом октябристам, а роль кадетов была маргинальной [Hosking 1973: 45–47][227].

При этом новом раскладе сил кадетская партия заняла выжидательную позицию, отказавшись от открытой поддержки революционной оппозиции и показав готовность сотрудничать в вопросах внутренней политики с октябристами и некоторыми из их союзников[228]. Однако октябристы и правительство стремились создать провластное думское большинство для проведения откровенно националистической политики, в связи с чем кадетам пришлось самим ответить себе на целый ряд сложных вопросов, связанных с неопределенностью их собственной позиции в отношении прав национальных меньшинств[229]. Хотя в программе кадетской партии говорилось о равенстве и культурной автономии всех граждан России (без исключения), некоторые кадеты под влиянием идей Струве склонялись к тому, чтобы защищать права прежде всего российского населения[230]. Более того, защита прав национальных меньшинств в царящей тогда атмосфере великорусского шовинизма была политически крайне невыгодной, так как даже умеренная поддержка этих самых меньшинств воспринималась как отсутствие патриотизма и предательство государственных интересов[231]. Хотя кадеты протестовали против законопроектов нового правительства, направленных на ущемление прав некоторых общепризнанных национальных меньшинств (например, финнов), горькая правда заключалась в том, что «демократическое» большинство выступало даже за более шовинистическую политику, чем та, о которой шла речь в новых законах[232].

Другим (не менее болезненным для кадетов) вопросом стало обсуждение главного законопроекта Третьей думы – разработанной Столыпиным во время существования Первой и Второй дум аграрной реформы, предполагавшей упразднение сельской общины и передачу земельных наделов в личную собственность крестьян[233]. Большинство кадетов выступили против этого проекта, в первую очередь из-за политических соображений: реформы Столыпина были приняты в обход парламента, и в их основе лежали политические интересы царского правительства[234]. Рассчитывая на поддержку со стороны крестьянства, лидеры кадетов заявляли, что установление в деревне частной собственности как абсолютной ценности шло вразрез с традиционным для российских крестьян общинным правом[235]. Другие члены партии, говоря о принципе верховенства закона и рациональном компромиссе, возражали против явного перевода этого вопроса в политическую плоскость и поддерживали столыпинский проект реформы, поскольку он гарантировал права крестьян и уравнивал их в глазах закона с другими сословиями [Балицкий 2012]. Хотя многие историки, ссылаясь на упомянутые выше разногласия среди кадетов, утверждают, что они свидетельствуют о непреодолимом расколе между теми, кто верил в то, что временное сотрудничество с властью в текущих обстоятельствах ускорит освобождение России, и теми, кто считал, что свободы можно добиться только в дальнейшей политической борьбе, в следующих главах будет показано, что такой подход в известной степени ущербен, так как он не принимает во внимание то, что многие кадеты, участвующие в этом турбулентном политическом процессе, постоянно меняли свое видение свободы.