Либеральные идеи в царской России. От Екатерины Великой и до революции

В своем анализе Революции 1905 года и ее последствий оба признавали (хотя Ковалевский в большей степени, чем Милюков), что мечты сторонников позитивистского либерализма о власти интеллектуалов не совпадали с демократическими желаниями народа. Сознавая эту проблему и чувствуя, что только просвещенное население добровольно изберет либеральных лидеров, они постоянно говорили о важной роли образования[406]. Кроме того, они понимали, что экономическое развитие России по западному капиталистическому образцу с опорой на частную собственность может нанести огромный ущерб крестьянству и пошатнуть стабильность российского общества. Однако ни Ковалевский, ни Милюков окончательно не отказались от доктрины исторического детерминизма и не сомневались в том, что все катаклизмы, происходившие в России, были не более чем «временными трудностями и задержками на исторически предопределенном пути развития России» [Emmons 1999: 185]. Даже тогда, когда стало очевидным, что постепенная «европеизация» России не случится в ожидаемые ими сроки, они не сомневались в том, что рано или поздно эта трансформация обязательно произойдет[407].

Вера в то, что даже самые бессмысленные и хаотичные действия могут привести к рациональному результату, содержит в себе элемент самоуспокоения, на который трудно закрыть глаза[408]. В то время как либералы неоидеалистического толка с большим скепсисом относились к идее о том, что можно найти точную формулу, которая позволит увеличить количество свободы, равенства, прогресса и добра в мире, представление о том, что прогресс в определенных областях может сопровождаться регрессом в какой-то другой сфере, противоречило универсалистской и позитивистской эпистемологии Ковалевского и Милюкова. Если подход неоидеалистов, готовых признать конфликт между либеральными идеалами и конкретной исторической реальностью, можно считать динамическим, творческим и подлинно прогрессивным, позитивисты склонны были отрицать очевидное и ссылаться на предопределенность хода истории. Либералы-неоидеалисты воспринимали прогресс как нравственный долг, исполняемый реальными людьми во имя общего блага в существующих исторических обстоятельствах; позитивисты по большей части утверждали, что прогресс продиктован законами истории и неизбежно приведет к созданию более совершенного общества. Парадоксальным образом чтение трудов российских либералов-позитивистов служит нам сегодня напоминанием о прихотях истории и том факте, что сами они, как политики и общественные деятели, ощутили на себе, что происходит, когда исторические события происходят как будто сами по себе. Даже после 1917 года они продолжали верить, что будущее России как либеральной страны реально и осязаемо.

В некрологе о смерти Ковалевского в 1916 году оппозиционный журналист Л. Пасвольский (1893–1953) писал:

Он умер, когда тучи, до предела почерневшие и сгустившиеся, как раз начинали рассеиваться, когда лучи восходящего солнца снова начинали пробиваться наружу сквозь мрачные тени, когда повсюду безошибочно узнавались признаки прекрасной новой зари. Его великому телу недолго осталось ждать в земле того мига, когда солнце свободы, равенства и прогресса взойдет над политическим и социальным небосводом России [Pasvolsky 1916: 4].

Заключение