Либеральные реформы при нелиберальном режиме

Помещики – не считая присоединившихся к левым партиям или к центру – отличались скорее неприятием принудительного перераспределения их земель, чем приверженностью к какому‐либо определенному взгляду на дальнейшее развитие общины. Тот факт, что им не нравилось принудительное перераспределение, с выкупом или без, вряд ли нуждается в объяснении. Однако некоторые дворяне были готовы принять ограниченное перераспределение в надежде, что на этом крестьяне успокоятся и оставят остальные помещичьи земли в покое.

Что касается отношения к общине, среди землевладельцев и близко не было какого‐либо согласия по этому вопросу. В 1890‐е годы, например, помещики в целом поддержали принятые 14 декабря 1893 г. ограничения на выход из общины, поскольку община считалась «защитой против обезземеливания и обнищания»[305]. И, хотя к марту 1905 г. Особое совещание под председательством Витте сумело заручиться поддержкой большинства по вопросу о механизме выхода крестьян из общины, совещание было распущено отчасти из‐за ведомственных дрязг, а отчасти в силу утверждений, что такая политика разрушит общину[306]. Сторонники реформы могли исходить – и фактически исходили – из того, что община может служить инструментом организации давления крестьян на помещиков, а это была достаточная причина, чтобы ее распустить[307]. Но некоторые держались противоположного мнения – что опаснее иметь дело с неорганизованными и разрозненными крестьянами[308]. В Государственном Совете, верхней палате законодательного органа России после 1905 г. и бастионе помещичьих интересов, аграрным реформам Столыпина противились правые. Правые изображали общину оплотом закона и порядка, а возможность смены формы собственности объявляли лицензией на захват чужой собственности, выражая опасения, что реформы приведут к массовой пролетаризации крестьянства[309]. Некоторые проклинали реформы как «буржуазный либерализм»[310]. В Думе дворяне, входившие в правое крыло, критиковали реформу с тех же позиций, доказывая, например, что, получив землю в полную собственность, крестьяне просто «пропьют ее» или продадут иностранцам[311]. Учитывая многообразие и непостоянство мнений помещиков, советские историки приукрасили картину, изобразив их как сплоченную фалангу, движимую убеждением, что их интересы требуют «разрушения» общины[312]. Среди исследователей идут горячие споры о том, в какой мере можно рассматривать реформы как «губительные» для общины или, если говорить менее образно, как источник сомнительного давления на крестьян, склонявшихся к жизни в общине. Но лучший способ разрешения вопроса – это анализ законодательства, чему посвящены две следующие главы. Что же касается приватизации общинной собственности, здесь дворянство раскололось во мнении, как и должно быть в отношении к политике, которая непосредственно не затрагивала дворянских владений и конечное воздействие которой на материальное положение дворянства вряд ли можно было предсказать.

Эсеры, трудовики и другие крестьянские представители

Самым крайним вариантом программы левых был «проект 33‐х», отражавший взгляды социалистов‐революционеров[313]. Проект начинается решительным заявлением, что «всякая частная собственность на землю… отныне совершенно уничтожается» и что вся земли отныне будет принадлежать всему населению[314]. Каждый гражданин должен был получить «равные» права на использование земли для ведения сельского хозяйства, причем на достаточное количество земли, так чтобы после уплаты налогов оставалось достаточно средств для удовлетворения здоровых нужд хозяина и его семьи («потребительская норма»). Никто не должен иметь больше земли, чем он может обработать без найма помощников («трудовая норма»). О купле‐продаже земли, естественно, не было и речи, поскольку проект предусматривал в первую очередь уничтожение всякой частной собственности на землю. Но на случай, если бы кто‐нибудь задумал искать бреши в системе борьбы с частной собственностью, была запрещена и аренда земли. В качестве мелкой уступки практическим потребностям, если кто‐нибудь в результате «какого‐либо несчастного случая» утратит способность вести хозяйство самостоятельно, он может передать свой участок местной общине или товариществу в обмен на денежную помощь, а когда восстановит свои силы и опять сможет хозяйствовать, то сможет получить свою землю обратно.