Либеральные реформы при нелиберальном режиме

В определенной степени этот проект, вероятно, отражал взгляды, преобладавшие среди крестьянства. Оговорка «в определенной степени» необходима, потому что в мире, в котором сформировалась эта точка зрения, тогда действовали две переходные тенденции. Во‐первых, существовал контраст между ресурсами, усилиями и вознаграждением помещиков, с одной стороны, и крестьян – с другой. У помещиков было намного больше ресурсов в пересчете на члена семьи, они меньше напрягались и получали многократно более высокую отдачу. Поскольку всю тяжелую физическую работу выполняли крестьяне, недооценивавшие управленческую и предпринимательскую деятельность помещиков, для них был очень привлекателен лозунг «земля – крестьянам» и только крестьянам.

Во‐вторых, поскольку крестьяне жили в мире, где права собственности, о которых мы говорили в главе 2, были очень слабыми, они мало сталкивались с выгодами и стимулами, которые могут обеспечить защищенные права собственности. Хотя крестьяне и могли проникнуть в мир сравнительно защищенных прав собственности и делали это в широком масштабе с 1877 по 1905 г., тем не менее очевидно, что многие из них – возможно, большинство, – относились враждебно к любому помещику, обладавшему участком земли больше среднего. Отсюда осуждение любой собственности, превышающей площадь, которую члены семьи могут обработать своими силами. Отсюда же прозвища, изобретенные для сравнительно зажиточных крестьян, – «кулаки» и «мироеды».

Петиции, составлявшиеся крестьянами в революционной горячке 1905–1907 гг., были изложены в словах, превосходно отвечавших духу «проекта 33‐х»[315]. Их страницы пышут негодованием против помещиков: «Если бы нам дали по 5 копеек в день за всю работу, которую мы переделали за время крепостничества, мы бы легко выкупили всю землю помещиков»[316].

«Мы трудимся без отдыха, а господин и священник пируют в праздности и всегда всем обеспечены»[317]. «Крестьяне и другие сословия создали богатство России своими мозолистыми руками»[318]. Процесс наделения землей в период освобождения от крепостного права рассматривался в петициях как полная несправедливость[319], и для убедительности приводились слова из книги Лев 25, 23, где Господь предписывает, что «землю не должно продавать навсегда; ибо Моя земля; вы пришельцы и поселенцы у Меня»[320]. Об аренде у помещиков говорилось, что она доступна только на «разорительных условиях»[321].

Петиции откровенно взывали к политическим идеям, вдохновлявшим «проект 33‐х»: необходимо покончить с частной собственностью на землю и сделать ее достоянием только тех, кто ее обрабатывает. Отвергался даже намек на компенсацию, и это понятно – авторы петиций не хотели повторения истории с выкупными платежами, за которые государство расплатилось по большей части крестьянскими деньгами.

В петициях не было попыток перейти от перечисления обид к политическим рекомендациям, и уж тем более – к рассмотрению рецептов повышения производительности. В них не рассматривались возможные преимущества системы частной собственности на землю – создание действенных стимулов для хлебопашцев, простота передачи ресурсов для более производительного их использования, обеспечение возможности продажи своего права на землю для крестьян, пожелавших перебраться в город или заняться чем‐то, не связанным с сельским хозяйством. В них были отмечены факторы, связанные с производительностью: чересполосица (например, когда полоски настолько узки, что на них невозможно использовать плуг[322]) или то, что крестьяне не могут получить кредит (в чем не было ничего удивительного, если учесть хрупкость прав собственности на землю)[323]. Хотя такого рода проблемы можно было легко решить с помощью мер, укрепляющих права собственности и облегчающих укрупнение наделов, авторы петиций, похоже, просто не понимали этого. Любопытно, что некоторые из них предлагали для решения крестьянских проблем и другие меры, отличные от конфискации частной собственности, – такие как замена существующих налогов прогрессивным подоходным налогом[324]. А многие развивали идеи равенства гражданских прав, что лежало в русле политики, предложенной Столыпиным: требовали упразднения крестьянского сословия, улучшения образования, совершенствования судебной системы[325].