Либеральные реформы при нелиберальном режиме

Где‐то в середине спектра между предложением 33‐х и идеями кадетов был еще «проект 104‐х» – произведение трудовиков, находившихся под влиянием эсеров[339]. В отличие от «проекта 33‐х», этот проект упоминал о компенсации за землю, но очень туманно: вопрос, включая «те случаи, когда земля была изъята без компенсации», может быть разрешен только после «народного обсуждения» на местах[340]. И не считая этого расплывчатого упоминания о компенсации, здесь не было ничего отличающегося от предложения 33‐х, с одной стороны, и предложения кадетов – с другой, и этот проект был еще дальше кадетского от всего, что могло бы составить основу для компромисса с правительством, а потому нет смысла его обсужать.

Прежде чем распрощаться с крайне левыми, нужно кратко ознакомиться с позицией большевиков. Стандартная марксистская теория, конечно, утверждала, что в своем развитии общество неизбежно проходит стадии, установленные Марксом: феодализм, капитализм и, наконец, коммунизм. Если, как это делали социал‐демократы, расценивать социальные и экономические условия, преобладавшие в сельской России в период ликвидации крепостного права до 1905 г., как феодализм, то нужно заключить, что следующей стадией должен был быть капитализм. Тогда получается, что, переходя к капитализму, общество делает шаг к коммунизму. Следуя марксистской логике, хороший коммунист должен был бы поддерживать развитие капитализма, и можно было бы ожидать, что Ленин одобрит столыпинские реформы[341].

На деле реакция Ленина была ортодоксальной лишь частично. Он действительно считал, что столыпинские реформы способствовали развитию капитализма (это хорошо) и ускоряли «экспроприацию крестьянства, разрушение общины и возникновение крестьянской буржуазии» (все это есть результат укрепления капитализма, а потому дело хорошее)[342]. Реформы, писал он, «несомненно прогрессивны в экономическом смысле»[343]. В 1903 г. в брошюре под названием «Объяснение для крестьян, чего хотят социал‐демократы» он призвал к отмене всех законов, стесняющих крестьян в распоряжении своей землей[344]. С другой стороны, Ленин делил сельский капитализм на два типа: прусский (с небольшим числом крупных землевладельцев, включая и зажиточных крестьян, и сельским пролетариатом) и американский[345]. Для него в американском сельском хозяйстве главным было не большое число сравнительно небольших частных хозяйств, а тот факт, как он его понимал, что фермеры получили землю от государства бесплатно. По его мнению, отсюда следовало, что американские фермеры могли вкладывать труд и капитал без «излишних» расходов на аренду или покупку земли[346]. В соответствии с этой теорией, конечно, процветать могли бы только первопоселенцы и их наследники, а любой фермер, купивший землю по рыночной цене, обречен на ужасные лишения. Мысль, надо сказать, ни на чем не основанная. Этот подход явно созвучен идее, о которой мы говорили выше, – причиной низкой производительности является бедность крестьян, в результате чего причиной бедности оказывается бедность, а отнюдь не пороки системы прав и стимулов.

Как бы то ни было, далее Ленин пишет, что национализация помещичьих земель в соответствии с чем‐то вроде программы трудовиков приведет к развитию особенно благоприятной формы капитализма[347]. Имея довольно статичное представление о капитализме, он, похоже, совсем не беспокоился по поводу предложения трудовиков о запрещении всех сделок с землей, хотя одобрительно отметил, что в их предложениях нет никаких упоминаний о сохранении отжившей общины[348].

Некоторые расслышали в высказываниях Ленина опасения по поводу того, что столыпинская реформа может перехватить инициативу, превратив крестьян в класс независимых предпринимателей и не оставив сельского пролетариата для ускорения революции. Два обстоятельства делают эту теорию несостоятельной. Во‐первых, Ленин догматически верил, что капитализм неизбежно делит общество на враждебные, резко различающиеся классы, и в его высказываниях, похоже, нет никакого намека на отказ от этой аксиомы. Во‐вторых, мало что свидетельствует о том, что Ленин когда‐либо видел в крестьянах застрельщиков социалистической революции[349]. Пассаж, который часто приводят в поддержку идеи о том, что Ленин считал, будто реформы сделают революцию невозможной, представляется в лучшем случае неясным. В 1908 г., заявив, что для успеха столыпинской реформы нужны многие годы давления на крестьян, в том числе с помощью голода, Ленин заявил, что такого рода политика в прошлом имела успех. Далее он пишет: «Было бы пустой и глупой демократической фразеологией, если бы мы сказали, что в России успех такой политики “невозможен”. Возможен!