Либеральные реформы при нелиберальном режиме

Программа достигла немалого успеха в подавлении частной рыночной инициативы. Число частных маслобоен в Вологодской губернии сократилось с 363 в 1905 г. до 136 в 1914 г. (примерно так же выросло число кооперативных маслобоен), а чиновники, наводнившие село казенными ссудами, взяли курс на полное «искоренение» частных предприятий и замену их субсидируемыми и контролируемыми государством кооперативами[682].

Система государственного кредитования губила частную рыночную инициативу на местах и одновременно толкала чиновников к мошенничеству. Хотя номинально процент невозврата ссуд Государственного банка был невелик, достигалось это отчасти практикой переписки, т. е. перенесения срока погашения на будущее, когда в отчетности создавалась видимость того, что ссуда была погашена и выдан новый кредит. К 1914 г. доля «переписанных» кредитов составляла от 70 до 80 %[683]. Но куда существеннее этого трюкачества было то, что эта политика мешала знающим, предприимчивым крестьянам занять место руководителей, которое им, естественно, принадлежало бы в действительно добровольных крестьянских товариществах и объединениях, которые могли бы взять на себя посредничество в отношениях между государством и единоличными хозяйствами.

Таким образом, приняв подход кооперативного движения к развитию и кредитованию села, правительство добилось следующего: 1) выдавило из руководства кооперативов именно тот тип местных людей, которые могли бы взять на себя роль лидеров в развитии; 2) помешало росту кредитования под залог; 3) обеспечило дешевым кредитом кооперативы, конкурировавшие с частными предприятиями; 4) посредством массовой пролонгации кредитов сделало их «мягкими».

Если бы правительство поставило своей целью удушение гражданского общества в деревне, то ограничение прав собственности на надельные участки и программа развития кооперативов были бы превосходным началом.

Когда в 1914 г. началась война, слабость либеральных начал в экономической и общественной жизни России дала себя знать в приемах, выбранных правительством для получения зерна. Указ 1915 г. установил закупочную цену на зерно, по которой крестьяне были обязаны его продавать. Первоначально цена соответствовала рыночному уровню и принуждения не требовалось. С ростом инфляции закупочная цена стала невыгодной для поставщиков, и правительство прибегло к насильственным мерам. Война, конечно, требует отказа от либерализма, и вынуждает правительство использовать палку вместо морковки. Но правительство России, по словам одного автора, оказалось «единственным в Европе, которое разрушило себя во имя мобилизации всех сил на ведение Первой мировой войны»[684].

Перспективы либеральной демократии в условиях, когда нелиберальный режим делает добровольные шаги в направлении либерализма

Хотя столыпинские аграрные реформы представляют собой не более чем отдельный случай, они предлагают некие уроки о шансах того, что нелиберальный режим может по доброй воле привести страну к устойчивой либеральной демократии. Хотя нелиберальный контекст оказывал влияние как на сами реформы, так и на решения в смежных областях политики, но если бы не война, реформы могли сделать страну более либеральной.

Что касается самих реформ, то здесь недемократичный и нелиберальный контекст неизбежно сыграл отрицательную роль. В краткосрочной перспективе, конечно, именно отсутствие демократии сделало реформы возможными – в ту эпоху никакое чисто либеральное правительство не смогло бы начать политику либерализации. Но за недемократичность тоже пришлось платить. Выборное законодательное собрание (если только можно представить, что подобный орган неким чудесным образом решается на приватизацию) могло бы предотвратить ряд ошибочных решений реформаторов (таких как ст. 1 закона 1910 г.). А если бы крестьяне участвовали в принятии этих законов, у них возникло бы чувство, что это действительно их реформа.