Лик Победы

Часть четвертая «Отшельник» [52]

Нелегко разглядеть, чем вызван честный, искренний, благородный поступок: порядочностью или дальновидным расчетом.

ФРАНСУА ДЕ ЛАРОШФУКО

Глава 1 Талиг. Старая Эпинэ Алат. Сакаци

399 год К.С. 2-й –3-й день Осенних Скал

1

У моста топтался Роже со всем своим семейством. Конюх нацепил ржавый шлем и кирасу, не иначе, раскопал в подвалах под арсеналом. Сын и внуки старика тоже вооружились до зубов, хотя Иноходец отнюдь не был уверен, что вояки представляют, чем рапира отличается от палаша. Над воротами и на башнях дворца развевались боевые стяги Эпинэ, без сомнения, извлеченные из портретной галереи. Да, обитатели замка времени зря не теряли!

Приветствуя вернувшихся, Роже гордо стукнул оземь древком помнящей едва ли не маршала Шарло алебарды, и ворота величественно распахнулись, даже не скрипнув. Успели смазать – надо же! Повелитель Молний подавил вздох и изобразил рукой нечто вроде приветственного жеста. Получилось слегка по-кагетски, но старик расцвел. Дракко, за какими-то кошками преисполнившийся воинского духа, изогнул шею и принялся бить копытом. Вот уж воистину, куда конюх – туда и конь. В воротах возник Дюварри – от теньента за хорну несло чувством выполненного долга, и Роберу стало страшно.

Теньет очень красиво отдал честь:

– Гарнизон Эпинэ в распоряжении Монсеньора.

Лэйе Астрапэ, какой он им «Монсеньор»?! Перед монсеньорами ходят по струночке, а тут без него его женили и довольны. Почему его не оставят в покое хотя бы до похорон, почему его вообще не оставят в покое?!

– Докладывайте, теньент!

– Монсеньор, замок готов к бою.

С кем? С воро́нами, возможно, но не с королевскими войсками. Старая Эпинэ даже не замок, просто поместье. Ни гор тебе, ни приличной реки. Это Ноймар или Хексберг можно месяцами оборонять от превосходящих сил, а здесь для начала нужны обученные войска и хотя бы дюжина сносных пушек. Ну и артиллеристы, вестимо. Настоящие артиллеристы, а не выученики Никола с их мортирками и единственной пушчонкой времен Двадцатилетней войны.

– Благодарю, Дюварри.

– Честь и Верность!

Вспомнили! Вытащили из сундуков Алисины тряпки, разогнали моль и напялили. Только агарисского Каглиона с его «дгажайшим магкизом» и обглоданной куриной ногой в благородной руке не хватает, но не обижать же исполненных гордости дурней. Их и так скоро жизнь обидит.

– Верность и Честь! – Эпинэ спрыгнул с Дракко, которого тут же ухватил сунувший алебарду внуку Роже. – Капитан, вы со мной.

Надо что-то решать с родственничками, раздери их кошки. Выгнать бы взашей, но вдруг сгодятся в заложники? Какой-никакой, а повод для переговоров. Если, разумеется, герцогу Колиньяру хоть немного нужны сестра с племянниками, а нынешние столичные заправилы оглядываются на Колиньяров.

– Никола, мне понадобятся курьеры.

– Монсеньор, я взял на себя смелость отправить гонцов в Гайярэ, Шевр-эр-Аржан, Леграж и Лэ.

С каждым шагом веселее. Как в старой сказочке – все прекрасно, сударь, только ножичек сломали, когда снимали шкуру с козла, который задохнулся в дыму, когда горела конюшня, которую подожгли конокрады, которые увели коней, за которыми погнался ваш батюшка и сломал себе шею, а ваша матушка… Хватит! Он не дед! Думайте про него, что хотите, но ему плевать на «великое дело» покойной Алисы. Все, кто заварил кашу, мертвы, пусть наконец отцепятся от живых!

– Монсеньор, – укоризненно покачал головой капитан, – вам бы перекусить. До обеда далеко, а вы в последний раз…

– Хорошо, – согласился Иноходец, – идем завтракать.

Идем завтракать… В храме бдящие читают молитвы над Жозиной, в замке валяются зарезанные солдаты, трясутся пленные родичи, по дорогам скачут гонцы, призывая к бунту… Самое время жрать! Ну почему его не оставят в покое хотя бы до похорон?!

Из последних сил сдерживая растущее раздражение, Повелитель Молний завернул за угол и замер.

Посередине Арсенального двора на знакомом до последней веточки старом каштане болтались два тела. Амалия Колиньяр никогда не станет хозяйкой Эпинэ. Она вообще никем больше не станет.

2

День выдался ветреным. Жеребцы на флюгерах бешено скакали на запад, но в закрытом со всех сторон дворе было тихо; два нелепых длинных тела неподвижно висели на своих веревках, а на соседней ветке сидела пара воробьев. Альбин при жизни был не графом Мараном, а мужем Амалии Колиньяр, а после смерти – воронья и то не удостоился.

Робер с трудом оторвал взгляд от бурых с черным пичуг. А он-то думал, что не может быть ничего страшней валявшихся в грязи утопленников и отрубленных голов в разукрашенных лентами корзинах. Может. Каштан в родном дворе, превращенный в виселицу.

– Кто это сделал?

– А все! – обрадовал Никола. – Чего было цацкаться? Драгун навели, вас на смерть погнали, матушка ваша… Из-за них все! Уж лучше б они эрэа ножом ударили, чем так!