Лик полуночи

– Капитан! – крикнула Крона.

Взгляд Де-Лии издалека вернулся обратно в тело. Без единого протеста она рванулась вперед. Точно так же Тибо спросил: «Что мне делать?»

– Держи его, – сказала Крона. – Держи, пока мы снимаем маску.

– Нет! – выкрикнул мужчина, извиваясь в грязи, ускользая от нее. –  Послушай меня. Ты должна меня выслушать. Я единственный, кто удерживает его от…

Крона схватила его за лодыжки, дернула к себе, перевернула на живот. Тибо уселся на него сверху, и пальцы Де-Лии нырнули за узел на затылке. Ремни туго обвились вокруг черного капюшона, скрывавшего волосы и закрывавшего лицо. Крона подошла к голове, потянула за дерево, на этот раз осторожно, ухватив за основание, а не за рога.

Как она ни пыталась оторвать маску от носителя, та не сдвинулась с места. Она сидела у него на лице, как приклеенная.

– Я не уйду. Я не …

И вдруг его тело дернулось, скорчилось, будто его приложили по позвоночнику, и на мгновение он обмяк.

– Что ты сделал? – спросила Де-Лия у Тибо.

– Ничего, я…

– Получилось, – торжествующе проворчала Крона.

Маска наконец-то отцепилась от лица. Сила рывка отбросила ее назад, так что она уселась на попу, но ей было все равно. Она прижала свою добычу к груди, будто это была единственная вещь, связывавшая ее с реальностью. Но она все равно была настороже.

Туман все еще оставался в помещении, но отступил, утихомирился. Крона не знала, что это значит, но ей это не нравилось.

– Переверни его, я хочу посмотреть, кто это, – потребовала Де-Лия.

Прежде чем ей и Тибо удалось уложить его на спину, Пророк начал смеяться. Сначала это было похоже на дрожь в теле, но прошло несколько мгновений, и из него стал рваться громкий гогот.

Черный капюшон скрывал все, кроме глаз. Жестоких глаз.

Крона ждала оскорблений. Что он обзовет их дураками или идиотами. Но как только пальцы Де-Лии проскользнули под его капюшон, он произнес странное слово: «Мимулюся».

Из легких Де-Лии мощным фонтаном вылетел весь воздух, а плечи сильно вывернуло назад в каком-то чувственном растяжении. Ее руки – руки были готовы вскрыть обвиняемого и положить конец всему этому – они метались вперед и назад, а пальцы сгибались, как когти, устремляясь к потолку. Каждый сустав в ее теле выгибался и выворачивался.

– Лия?

Крона произнесла имя сестры так осторожно, будто оно могло рассыпаться у нее во рту. Оно показалось ей таким хрупким, что если оно разобьется, то его осколками можно будет порезаться.

Де-Лия повернула лицо к Кроне, наклонив голову под неудобным углом, сухожилия на шеи напряглись, как веревки, чтобы отреагировать на что-то – что угодно, – что было не тем человеком, который ею командовал.

Но глаза оставались холодными. Это была не та расчетливая холодность, которую она иногда напускала на себя перед преступниками, а холод, рожденный пустотой. Она смотрела, но не видела.

Она ее снова потеряла.

Крона осознала это за долю секунды после команды Пророка. Она не успела ее остановить, и Де-Лия набросилась на Тибо, толкнув его плечом прямо в грудь.

Не готовый к тому, что его союзница снова нападет на него, Тибо отлетел в сторону, как тряпичная кукла, которой дали под зад сапогом.

Все еще смеясь, Пророк взял Де-Лию за руку, которую она ему подала. Вместе они поднялись, он – коломенской верстой внезапного триумфа, и она – прочным сосудом, заполненным его волей.

Хотя эта мысль пока не сформировалась полностью, Крона втайне надеялась, что, как только она заполучит маску Шарбона, то дело, полное всяких невозможных магических предметов, мифических марионеток Тало и пророков-убийц – рассеется, как обрывки ночного кошмара. Но ужас ситуации был не только в этом.

С выражением лица, столь же жестким, как жесткость посмертной маски, Лия встала между Пророком и своей сестрой, не оставляя никаких сомнений в том, на чьей она стороне.

Все еще сидя на полу, сжимая в руке Шарбона, Крона оттолкнулась каблуками от пола. Она понятия не имела, что делать, как разобраться во всем этом. Она отползла назад. Пространство могло дать ей время. Расстояние было ее единственной надеждой.

– Это эхо без конца вступало в споры и ссоры, – усмехнулся Пророк, поправляя на себе одежду и расправляя складки. – Могу понять, почему он ей нравился. Но он – он ненавидел ее.

Пророк похлопал по карманам, разыскивая что-то.

– Лекарство. Мне нужно мое… ах, да.

Из-под складок он вытащил небольшую коробку, из которой достал тонкий, уже заполненный шприц, который сверкнул ртутью в тусклом свете, и впрыснул смесь себе в шею под накидкой. – Для бодрости, – пояснил он. – Помогает от последствий борьбы с эхом.

И Де-Лия, и Пророк стояли спиной к Тибо, который скрючился у дальней стены, смахивая грязную челку с глаз. Но, судя по выражению лица, он еще не сдался. Его бледные щеки пылали от гнева, какого Крона никогда не видела. Будто он чувствовал, что значит предательство и шоу, устроенное с Де-Лией для Кроны. Как только Де-Лия сделала шаг к сестре, по ее сжатым челюстям и сцепленнным рукам было видно, что она готова к убийству, гнев Тибо перелился через край.