Лили. Сказка о мести

Она не ходит в церковь уже несколько недель, отказывая себе в утешительном свете из окон, опасаясь чувств, которые испытывает к Сэму Тренчу, но в одно особенно мрачное воскресенье решает, что ей необходимо его увидеть.

Его там нет.

Она вертит головой на протяжении всей службы. Ей видны не все прихожане, но она знает, что там, на задних рядах, где он обычно сидит, пусто. Эта пустота столь осязаема и безгранична, что почти заменяет собой человека. Она едва слушает проповедь и молитву. Она знает, что ее томление безрассудно. У Сэма Тренча есть жена, которая ему дорога. Он жарит для нее золотистый лук по воскресеньям. Они спят в одной постели. Но она не может отделаться от мыслей о том моменте на Ле-Бон-стрит, когда Сэм застал ее в алом платье, и о том, как он обнимал ее и целовал ее волосы, и как после этого, уходя, не мог сдержать слез.

Служба заканчивается, и Лили заворачивается в шаль, прикрывая лицо, чтобы выйти в туман. Ей грустно и голодно, остро хочется утешения, хочется сладкого. Она вспоминает пудинг с патокой, который Нелли иногда готовила по воскресеньям и подавала на маленьких жестяных тарелочках с шариком желтого крема сверху, и думает: «Я могла бы питаться им постоянно, и растолстела бы, как Нелли, и не стала бы такой тощей и жалкой девицей. И не томилась бы здесь по объятиям мужчины, который никогда не будет моим».

У выхода женский голос окликает ее по имени, она поднимает голову и видит Джойс Тренч. На Джойс фасонистый чепец, и круглое лицо под ним улыбается.

– Я надеялась застать вас тут, Лили, – говорит она. – Я хотела принести вам извинения.

– Извинения?

– Да. Боюсь, мы проявили чрезмерную самонадеянность и напор, пригласив вас пожить у нас на Честнат-стрит. Теперь мы понимаем, что для вас это было неприемлемо, и я хотела бы попросить у вас прощения. Это была моя идея, но мы не имели права принимать решение за вас.

– О-о… – говорит Лили. – Нет. У вас было полное право. Меня не было бы в живых, если бы ваш муж меня не спас. И я прошу прощения за приступ болезни. Я уже поправилась.

– Я очень рада это слышать, потому что надеялась… что, если увижу вас… Я надеялась, что вы сможете составить мне компанию за ужином.

– Составить вам компанию?

– Да. Сэм взял воскресную смену. Убийцы в столице работают без выходных! Особенно в такую мрачную погоду. Я собиралась поджарить на ужин ребрышки ягненка с капустой, и мы можем сопроводить трапезу бокалом портвейна. Как вам идея? А вы расскажете мне о том, какой фурор произвели работы мисс Чаровилл среди оперной труппы. Я так редко бываю в свете, что с удовольствием бы послушала об этом.

Если бы не голод, Лили ответила бы Джойс Тренч отказом. Но перспектива поужинать ребрышками и капустой и выпить портвейна соблазнительна, а за ней крадется и другая мысль – что оказаться в доме Сэма, где наверняка витает его запах – его сигар и зимней униформы, – будет приятно. Поэтому она шагает по морозной улице под руку с Джойс, и когда они заходят в дом номер двенадцать по Честнат-стрит, Джойс подсыпает угля в очаг в гостиной, и они сидят у огня, попивая портвейн, пока ребрышки жарятся в кухне.

Лили рассказывает Джойс про «Травиату», и про парик, который она сделала для последней сцены Виолетты, и как слезы Белль Чаровилл катились по груди и падали на бархатный бордюр ложи.

– Господь всемогущий, надо же так растрогаться! Как бы мне этого хотелось. Моя жизнь так заурядна, – говорит Джойс.

Лили хочется ответить, что вряд ли так уж «заурядна» жизнь, в которой можно лежать в объятиях Сэма Тренча, слушать, как бьется его сердце, делить с ним его печали, отвагу и радости. Но вместо этого она все рассказывает про оперу и как Виолетта до поры верит, что любовь может ее спасти: если Альфредо вернется к ней, она не умрет.

– Кажется, в музыкальных спектаклях героиням и положено в такое верить, – говорит Джойс, – разве нет?

– Да, – говорит Лили. – Но, вероятно, такое иногда случается и в жизни: если люди одарят нас любовью, то мы можем избежать смерти.

– «Избежать смерти»? Я так не думаю, деточка. Любовь – это ведь не лекарство, правда?

– Нет. Но любовь дает нам надежду.

– Надежду на что? Смотрите, что происходит с этой вашей Виолеттой: она надеется, что любовник ей поможет, но через десять минут умирает у него на руках. А сейчас прошу меня извинить, мне нужно пойти и проверить, не пригорают ли ребрышки. Пейте портвейн, Лили. Он вам румянца добавит.