Лиловый цветок гибискуса

— Он вам так надоел? Как же было бы здорово, если бы у всех стояли спутниковые антенны и телепередачи могли бы наскучить!

Мне хотелось извиниться перед ней, рассказать, что, хотя на наших домах в Энугу и здесь висят огромные спутниковые антенны, мы вообще не смотрим телевизор. Папа не оставил для этого времени в ежедневных расписаниях. Но Амака уже повернулась к тетушке Ифеоме, разговаривавшей с мамой.

— Слушай, если мы собираемся в Укпо, не стоит затягивать с выездом. Надо добраться, пока дедушка Ннукву еще не уснул.

— Да, ппе, нам пора, — тетушка Ифеома взяла Чиму за руку и повела вниз по лестнице. Амака что-то сказала, указывая на деревянные балясины, покрытые очень сложной ручной резьбой, и Обиора засмеялся. Тетя Ифеома махнула рукой: «Увидимся завтра!» — и мальчики тоже попрощались, но Амака даже не обернулась.

Тетушка Ифеома въехала во двор, когда мы заканчивали завтрак. Она ворвалась в столовую, подобно горделивым предкам. Именно такие люди, как моя тетушка, проходили долгие мили в поисках воды, а потом носили ее с собой в глиняных кувшинах, сделанных собственными руками. Они выкармливали детей и сражались в битвах, вооруженные мачете, заточенными о разогретых на солнце камнях. Тетушка Ифеома заполнила своим присутствием всю комнату.

— Джаджа и Камбили, вы готовы? — спросила она. — Nuwnye т, разве ты не едешь с нами?

Мама покачала головой:

— Ты же знаешь, Юджин любит, когда я рядом.

— Камбили, мне кажется, тебе было бы удобнее в брюках, — заметила тетушка Ифеома по пути к машине.

— Не волнуйтесь, мне хорошо и так, — заверила ее я, не объясняя, что все мои юбки намного длиннее колена и что у меня нет брюк, потому что женщине грешно носить штаны. Тетин белый микроавтобус «Пежо 504» проржавел до некрасивого коричневого цвета вокруг брызговиков. Амака сидела впереди, Обиора и Чима — сзади. Мы с Джаджа пробрались на средние сиденья. Мама наблюдала за нами из окна, пока машина не скрылась из вида. Я знала об этом, потому что чувствовала ее взгляд и незримое присутствие. Машина издавала дребезжащий звук, словно где-то в кузове вылетел болт и теперь подскакивал на каждой кочке. На торпеде, там, где полагалось быть кондиционеру, зияли прямоугольные дыры, поэтому окна в машине были открыты, и я уже чувствовала, как мне в рот забивается пыль.

— Сейчас мы заедем за дедушкой Ннукву, он поедет с нами, — сказала тетушка Ифеома.

Я почувствовала холод в животе и переглянулась с братом. Что мы скажем папе? Джаджа отвел взгляд, потому что сам не знал ответа на этот вопрос.

Тетушка Ифеома остановила машину возле знакомого забора. Не успела она заглушить мотор, как Амака распахнула переднюю дверцу и выпрыгнула наружу:

— Я сбегаю за дедушкой!

Мальчики тоже выбрались из машины и побежали следом за сестрой. Тетя обернулась к нам:

— А вы не хотите выйти?

Я отвела глаза в сторону. Джаджа сидел так же неподвижно, как и я.

— Вы не хотите зайти во двор дедушки Ннукву? Но разве вы не приезжали к нему всего пару дней назад? — тетушка Ифеома смотрела на нас широко раскрытыми глазами.

— Нам не разрешается приходить сюда после того, как мы навестили его, — ответил Джаджа.

— Какие глупости!.. — начала было тетя, но остановилась, наверное, вспомнив, что не мы придумали такие правила. — Скажите, как по-вашему, почему ваш отец не хочет, чтобы вы здесь бывали?

— Не знаю, — пробормотал Джаджа.

— Потому что дедушка Ннукву — безбожник, — медленно произнесла я, ощущая вкус песка на внезапно онемевшем языке. Папа бы гордился моим ответом.

— Ваш дедушка — не безбожник, Камбили. Он — приверженец традиций.

Я недоуменно уставилась на нее. Безбожник, язычник, приверженец традиций — какая разница? Он не был католиком, а это главное. Это означало, что он был неверующим. Одним из тех, за чье обращение мы молились, дабы он не испытал вечные муки ада.

Так мы и просидели в молчании, пока не распахнулась калитка и оттуда не появилась Амака, идущая рядом с дедушкой Ннукву, чтобы поддержать его, если тому понадобится помощь. За ними шли мальчики. На дедушке Ннукву была свободная пестрая туника и длинные, по колено, шорты цвета хаки. Я еще ни разу не видела его ни в чем другом, кроме изношенных кусков ткани, которые он оборачивал вокруг себя.

— Это я купила ему шорты, — рассмеялась тетушка Ифеома. — Гляньте только, как он в них помолодел! Кто поверит, что ему уже восемьдесят!

Амака помогла дедушке Ннукву сесть на переднее сиденье, а сама забралась к нам.

— Доброго вам дня, дедушка Ннукву, — поздоровались мы с братом.

— Камбили, Джаджа, неужели я увиделся с вами еще раз за один ваш приезд? Ой, вот это уже верный знак: я скоро встречусь с предками.

— Nna anyi[52], ты еще не устал предрекать свою смерть? — спросила тетушка Ифеома, заводя двигатель. — Скажи нам что-нибудь, чего мы еще не слышали.

Она назвала его Nna anyi, «наш отец». Я задумалась, называл ли наш папа его так же и как бы он обращался к нему теперь, если бы они заговорили друг с другом.