Лимб

Мрачный силуэт в балахоне скользнул прочь от дома Тулгара, просочился через остатки частокола и провалился в небытие. Так конверт с бумажным письмом падает в щель почтового ящика. Или нож входит в тело свиньи. Рыбаку даже померещилось, что чужак стал плоским и вытянулся в линию. Наверное, показалось. Так ведь не бывает…

Тулгар бросился к дому.

Одним махом преодолел три скрипучих ступеньки, дернул ручку двери. Не поддалась — изнутри кто-то задвинул щеколду.

— Ленора! — рявкнул Тулгар. — Вы в порядке?

Послышались робкие женские шаги.

— Тулгар?

— Кто ж еще. Отпирай.

В горле пересохло.

По спине градом стекал холодный пот.

Звякнула щеколда, полотно со скрипом приоткрылось. Тулгар увидел испуганное и заплаканное лицо жены.

— А где… этот?

— Ушел, — угрюмо буркнул рыбак. — И нам надо.

Жена посторонилась, пропуская Тулгара внутрь. Дом был скромным, одноэтажным. Деревянным, с соломенной крышей. В полумраке Тулгар увидел фигуры сыновей — в холщовых рубахах, таких же штанах, но с непоколебимой решимостью на лицах. Мальчикам было по десять лет. Алек сжимал в руках невесть откуда взявшиеся вилы, Томас — колун для рубки дров. Старика Хатинга укрыли одеялом на лежаке у самой печи.

— Папа, ты встретил жнеца? — спросил Алек.

— Они напали на деревню? — уточнил Томас.

— Опасности нет, — заверил Тулгар. — Сложите оружие и успокойтесь.

Ребята нехотя подчинились.

Вилы и топор отправились к дальней стене.

— Что вы видели? — Тулгар посмотрел на жену.

Ленора пожала плечами.

— Крики, грохот. Дома начали рушиться. Появились эти, в капюшонах. И штуковины непонятные, смахивают на ежей.

— Сколько их пришло? — поинтересовался Тулгар. — Жнецов?

— Я видела двоих.

Вот как. Парочка пришельцев с «ежами» угробили целый поселок. На полтораста душ. Горе княжеству и всем, кто живет на Пацифиде. Если Тулгар видел начало вторжения, людям несдобровать.

— Гарнизон вмешался?

— Еще как, — жена начала открывать ставни, впуская в хижину солнечный свет. — Дружинников первыми положили. Их мечи вообще ничего не стоят. Как бумага.

Тулгар встал на пороге.

Крепко задумался.

Ехать в Кобар на повозке? Так ведь лошадей жнецы перебили, если рыбак правильно всё понимает. Идти пешком? Верная погибель. Отца на себе не дотащить. А по трактам рыщут разбойники и мародеры. Наверное, проще всего забыть о нападении и жить дальше. Дом уцелел, урожай и лодка — тоже…

Чутье подсказывало, что жнецы вернутся.

И вырежут под корень всех людей князя. Если же дзуары выставят против них армию… Что ж, тем паче не уцелеть. Война — это опустошение, голод и болезни. Это зима, которую переживет не каждый. Это воронье на полях, сгоревшие посевы, насильники, убийцы в доспехах. И потусторонние твари, не знающие пощады.

Постепенно в голове складывался план.

Тулгар вышел на крыльцо и задумчиво уставился на кусочек бухты в провале между неестественно скособоченными мазанками. На волнах покачивалась одномачтовая ладья, принадлежавшая местному торгашу Ластарду. Скорее всего, зажиточный упырь мертв.

Томас прижался к отцу. Мальчик еще не видел того ужаса, с которым его отец столкнулся по дороге домой. И не надо пацаненку такое видеть. Тулгар потрепал сына по белобрысой шевелюре.

— Что нам делать, папа?

Рыбак уже знал ответ.

— Бежать, сынок.

Из комнаты раздался голос жены:

— И куда ты собираешься нас тащить, дурья твоя башка?

Тулгар усмехнулся.

Известно — куда.

В славный город Кобар.

Глава 7. Смерч и вьюга

Ольгерд бежал по росистой траве, наслаждаясь утренней прохладой. Солнце еще не успело выглянуть из-за гор и наполнить долину теплом, поэтому было зябко. Но с каждым преодоленным метром тело разогревалось. Воздух врывался в легкие, ноги превратились в поршни, равномерно выполняющие свою работу.

Бежали вдоль озера.

Навсикая едва поспевала за учителем, но, стиснув зубы, не останавливалась и пощады не просила. Рык вырвался далеко вперед, с разбегу плюхнулся в озеро и распугал стайку то ли уток, то ли каких-то местных бакланов. Всплеск был слышен даже на расстоянии в полкилометра.

Мастера были одеты в шорты и футболки — одежду, созданную домом специально для пробежки. Довольно удобную, по мнению Ольгерда. Обулись в матерчатые мокасины на мягкой и упругой подошве. Удивительно, но материя не промокала от росы, а ноги в носках не потели.

Заплечные котомки были набиты под завязку — балахонами, экипировкой и клинками, выбранными мастером для упражнений и тренировочного боя.

Бег с полной выкладкой.

Так это называлось.

Двигались молча, игнорируя ровную тропу. Чем сложнее, тем лучше. Травинки хлестали мастеров по ногам, роса холодила разгоряченные тела. Привычный ритм, привычный темп. Единство с миром, который тебя окружает. Мысли застыли, растворились среди горных склонов, красоты затерянного озера, извечной тишине и спокойствии.

Справа промчалась белая молния.

Рык нарезал широкие круги, распугивал птиц и мелких грызунов, довольно фыркал и урчал.

Бежали молча.