Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

Соединенные Штаты Америки с З0‑миллионным населением потеряли в итоге Гражданской войны не менее 600 000 человеческих жизней. Россия с 138‑миллионным населением лишилась почти 16 000 000 жизней. Испания с 24 миллионами населения утратила 1 200 000 жизней. Сухие цифры требуют пояснений.

От 60 до 65 % понесенных Штатами человеческих потерь пришлось на смерти вследствие болезней и голода. Безвозвратного урона от эмиграции страна не понесла. Почти все бежавшие в Канаду, на Британские острова и страны Латинской Америки южные мятежники-сепаратисты уже к 1870 году легально вернулись в страну. Амнистии, вовремя данные Джонсоном и подтвержденные конгрессом и Грантом, оправдали себя.

В нашей стране потери от голода, болезней и эмиграции составили гораздо больше – на них пришлось до 90 % общего количества утрат человеческих жизней. Среди умерших была очень велика доля престарелых и малолетних, во множестве погибавших от дизентерии, сыпного и брюшного тифа и новой и потому опаснейшей формы гриппа («испанки»).

Наблюдательный иностранный офицер, объездивший восточную часть нашей страны от Тихого океана до Заволжья и Приуралья, с британским хладнокровием писал: «Тиф свирепствует почти в каждом доме. Генералу Ноксу (командующему британскими силами в Сибири. – С.Д.) сделали прививку, и я тоже отважился рискнуть. Медики повсюду исчезли вследствие ненависти ко всем получившим буржуазное образование». Интервенту, боровшемуся против большевиков, вторил о том же в гораздо более коротких и хлестких выражениях кавалерист РККА, убежденный сторонник большевистской власти и один из ее активистов низшего ранга: «Страшнее польских пулеметов косил Конную армию тиф» (Островский Н.А. Как закалялась сталь).

В Испании показатель «голодных» и «болезненных» утрат существенно ниже, чем у нас или американцев – около 35 %. Последнее объясняется успехами медицины (переливанием крови[319], применением антисептиков), а также значительной гуманитарной помощью, оперативно оказанной Испании международным сообществом, в том числе по каналам всеми изруганной Лиги Наций. Республика Народного фронта получила извне, в частности, немало медикаментов, перевязочных материалов, одежды и продовольствия. На международные пожертвования было оборудовано несколько лечебных центров.

Горько напоминать, что в России труднейшие годы междоусобной войны прошли без малейшей гуманитарной зарубежной поддержки. Она стала поступать в нашу страну с большим опозданием – не ранее 1921–1922 годов благодаря усилиям замечательного норвежского гуманиста и полярного исследователя Фритьофа Нансена, стоявшего вне идеологии, и при участии американского бизнесмена, топ-менеджера Герберта Гувера, который вне идеологии не стоял, а был поклонником капитализма и антикоммунистом[320].

Погибших в сражениях в относительном измерении насчитывается больше всего в Штатах – там на них пришлось почти 40 % всех человеческих потерь против 26 % в Испании и 6 % в России. В нашей стране минимальная цифра павших на фронтах – 350 000 человек, максимальная – не менее 1 000 000 человек. При этом одни исследователи имеют в виду только убитых непосредственно на линии огня, тогда как другие прибавляют к ним умерших от боевых ранений, иногда – пропавших без вести; отсюда проистекают и очень большие статистические расхождения.

США понесли минимальные потери от политических репрессий – менее 1 % всех погибших. В двух других рассматриваемых странах данный показатель много выше – он доходит до 20 % всех утраченных человеческих жизней. Тут имеются в виду не только расстрелянные и повешенные, но и умершие под пытками или от болезней в местах заключения; убитые при бегстве; покончившие жизнь самоубийством и опять же пропавшие без вести.

С другой стороны, Соединенные Штаты отличаются значительной долей военнопленных обеих сторон, заключенных во время военных действий в концентрационные лагери и умерших там. Такова была участь почти 15 % всего контингента пленных. В Испании данный показатель не превысил 2 %. Зато в Испании немало попавших в плен республиканцев не вернулось с принудительных работ в Марокко и Долине павших (см. главу 6).

Подобного рода потерь почти не понесла наша родина. Белые, красные и зеленые при всех различиях между ними имели общее свойство: они обычно принуждали пленных к военной службе, а не к концлагерному заключению или строительным работам. К концу российской Гражданской войны на ее фронтах насчитывалось немало лиц, успевших побывать бойцами у всех трех воевавших сторон. Среди них был подмосковный крестьянин Николай Васильевич Насокин – дед автора настоящей книги по материнской линии.

Наконец, к потерям следует отнести категорию лиц, пропавших без вести во время военных действий. Данная категория хуже всех других поддается точному измерению, так как тела многих погибших не были ни опознаны, ни даже должным образом подсчитаны.