Лионель Линкольн, или Осада Бостона

Ліонель посмотрлъ туда, но въ первое время ничего не увидалъ. Потомъ, продолжая всматриваться, онъ разглядлъ сквозь туманъ того самаго старика, съ которымъ халъ на корабл. Старикъ былъ все въ томъ же сромъ костюм, который очень подходилъ съ туману и придавалъ наружности старика что-то воздушное и сверхъестественное. По мр того, какъ туманъ рдлъ, Ліонель замчалъ, что старикъ кидаетъ по сторонамъ быстрые и тревожные взгляды. При этомъ онъ длалъ рукой нетерпливые жесты, какъ будто пытаясь разсять мглу, мшавшую ему видть то, что онъ желалъ. Вдругъ свтлые солнечные лучи прорзали туманъ, раздвинули его и освтили разомъ всю фигуру старика. Въ тотъ же мигъ съ его лица исчезло суровое, тревожное выраженіе; кроткая и грустная улыбка озарила черты, и онъ громко окликнулъ молодого офицера.

— Приходите сюда, Ліонель Ликольнъ. Вы здсь услышите свднія, которыя избавятъ васъ отъ многихъ опасностей, если вы сумете ими воспользоваться.

— Очень радъ, что слышу вашъ голосъ, — сказалъ Ліонель, направляясь въ ту сторону. — Окутанный туманом, вы были гпохожи на какого-то выходца съ того свта, — мн хотлось стать передъ вами на колни и попросить вашего благословенія.

— Это врно, что я выходецъ съ того свта. Почти все то, что могло бы меня интересовать въ жизни, лежитъ въ могил, и свое земное странствованіе я продолжаю только потому. что я долженъ совершить одно большое дло, котораго безъ меня никто не сдлаетъ. Тотъ свтъ, молодой человкъ, я вижк передъ собой гораздо ясне, чмъ вы вотъ эту панораму, разстилающуюся у вашихъ ногъ. Тамъ нтъ тумановъ, мшающихъ смотрть, нтъ иллюзіи красокъ, нтъ никакого обмана чувствъ.

— Какъ вы счастливы, сэръ, что имете такую увренность, достигнувъ послдняго предла жизни, но я боюсъ, что за свою рвшмость провести вчерашнюю ночь въ жилищ юродиваго вы плплатились неудобствами и безпокойствомъ.

— Этотъ юродивый очень хорошій юноша, — отвчалъ старикъ, ласково кладя руку на голову Джобу. — Мы съ нимъ понимаемъ другъ друга, маіоръ Линкольну, а это всего дороже для взаимныхъ отношеній.

— Я замтилъ уже, что есть одинъ вопросъ, на который вы смотрите съ нимъ совершенно одинаково. Но помимо этого между вами, по моему, нтъ ровно ничего общаго.

— Его умственныя способности остановились въ развитіи еще въ період дтства, это врно, — отвчалъ старикъ. — Но каковъ конечный результатъ человческихъ познаній? Въ чемъ онъ заключается? Онъ заключается въ томъ, что мы узнаемъ, а сколько именно мы находимся во власти нашихъ страстей? Тотъ, кто на опыт научился тушить этотъ вулканъ, и тотъ, кого это пламя вы разу не обжигало — одинаково достойны другъ друга и вполн могутъ считаться товарищами.

Ліонель наклонилъ голову, выслушавъ такое смиренное мнніе, и посл небольшой паузы перемнилъ разговоръ.

— Солнце уже даетъ себя чувствовать, — сказалъ онъ старику, — и когда разсются послдніе пары, мы увидимъ т мста, которыя оба посщали въ прежнее время.

— Найдемъ ли мы ихъ такими, какими оставили? Или мы ихъ увидимъ во власти чужестранца?

— Во всякомъ случа, не чужестранца, потому что мы вс подданые одного короля. Мы вс — одна семья, и онъ нашъ общій отецъ.

— Не стану вамъ на это возражать, что онъ очень плохой отецъ, — спокойно проговорилъ, старикъ. — Тотъ, кто занимаеть въ настоящее время англійскій тронъ, мене отвтственъ, чмъ его совтники, за т притсненія, которыя приходится терпть народу въ его царствованіе.

— Сэръ, если вы будете и дальше позволять себ такіе-же намеки по поводу моего государя, я долженъ буду съ вами разстаться. При англійскомъ офицер нельзя такъ легкомысленно отзыватъся о корол!

— Легкомысленно! — медленнымъ темпомъ проговврялъ старикъ:- Воть ужъ именно легкомысліе неразлучно съ сдой головой и восьмидесятилтнимъ возрастомъ. Но только вы ошибаетесь отъ излишняго усердія, молодой человкъ. Я самъ живалъ въ королевской атмосфер и умю отличать личность монарха отъ политики его правительства. Эта политика вызвала раздоръ въ великомъ государств и со временемъ лишитъ Георга III той земли, которая справедливо считается лучшимъ перломъ въ его корон.

— Сэръ, я ухожу, — сказалъ Ліонель. — Т идеи, которыя вы такъ свободно высказывали на корабл: во время плаванія сюда, не противорчили нашей конституціи, а ваши теперешнія слова черезчуръ подходятъ подъ понятіе измны.

— Ну, что-жъ, ступайте, — сказалъ спокойно старикъ. — Войдите въ эту опоганенную долину и прикажите вашимъ наемникамъ меня схватить и запереть. Пусть утучнится почва моей стариковской кровью. Да прежде, чмъ топоръ отдлитъ мою годову отъ туловища, прикажите своимъ безжалостнымъ гренадерамъ помучить меня хорошенько. Я такъ долго жилъ, что мн не грхъ удлить нсколько мгновеній палачамъ.

— Я думаю, сэръ, что вы могли бы мн этого не говорить, — сказалъ Ліовель.

— Врно, и я иду даже дальніе: забываю свою сдину и прошу прощенія. Но если бы вамъ, какъ мн, довелось извдать на себ весь ужасъ рабства, то вы бы сами стали особенно дорожить безцнными благодяніями свободы.