Лёнькин букварь

Первые новости по колхозу и соседним деревням рассказывает Серёжка Машков. Он обо всём узнаёт от отца. Однажды он рассказал, что в Спешнево в колхоз дали две грузовые машины — полуторки.

— А нам не дадут? — спросил мой брат.

— На новый год есть разнарядка, — ответил Серёжка.

— Вот покатаемся!

— А кто шофёром будет? У нас или в Глотове она будет находиться? — спрашивали ребята.

— На шофёра пойдёт Костик Назаров, — ответил Серёжка. — А раз наш шофёр, то и автомашина будет находиться в нашей деревне.

Я отстал и передал об услышанном мальчишкам. Все обрадовались. Пошёл разговор, что нас будут возить в школу на машине. Я представил себя в кабине рядом с Костиком, потому что мы рядом живём, а ещё он мне, а я ему приходимся роднёй.

Вместе с ребятами мы ходили из школы через наш лес или через Хвощов. В нашем лесу было много желудей, а в Хвощовом росли орехи. Лесные походы мне нравились больше всего, потому что домой мы приходили к вечеру. Я хотел всё время путешествовать, и дома сидеть мне не нравилось. Правда, за эти лесные походы нам попадало, но попадало Мишке, потому что он был старший, а я ходил только за ним. Когда же мы высыпали на стол спелые, жёлтые орехи, нам говорили, что в лес ходить можно, но надо прежде предупредить об этом, чтобы дома не думали, где мы, и не переживали за нас.

Однажды Серёжка сказал, что завтра начнут рыть картошку. На эту работу выходила вся деревня от мала до велика. Картофеля сажали в каждой деревне помногу. У нас всё поле от Шейновской вершинки до Острова в тот год было под картофельными бороздами. Мужики сохами распахивали борозды, вываливали картофель из земли на свет. Женщины ходили с кошёлками и собирали картофель, относили в кучи. На краю поля с утра разводилась горнушка, дымившая весь день. Иногда этот общий костёр горел дня два или три и в нём на всех пеклась картошка.

В день начала копки картофеля мы еле поспевали от школы до дома за большими ребятами. От Гайка шли не круговой дорогой, а наискосок, где по зеленям уже была протоптана тропинка. Мы с Мишкой дома побросали сумки, взяли соли, огурцов, по горбушке хлеба и направились печь картошку.

От колхозной риги было видно всё картофельное поле. Ближе к деревне оно было тёмно-коричневым, а там, где распахано, — чёрным. По чёрному одна за другой лошади тянули сохи, мелькал народ и дымил костёр. Он горел далеко от распаханного, у старой дороги, где ещё не копалась картошка. У костра мелькали мальчишки с девчонками, не ходившие в школу.

Мы прошли по канаве, набрали сушняку, у сада свернули на луг, прошли мимо провальных ям (их образовали подземные воды) и вышли на второй склон луга к костру. Маленькие уписывали картошку. У каждого была своя кучка испечённой. У меня потекли слюнки, так аппетитно они объедались, были все в саже и земле. Шурка Беленький дал мне из своей доли среднюю картофелину. Лёнька позволил выбрать любую. Я быстро наелся. Большие ребята разрыли золу, отобрали спёкшуюся картошку, добавили сырой и развели большой огонь.

Скоро все мы стали похожи на чертенят, только что рожек не было. Мы ели картофелину за картофелиной, оставляли и для старших, чтобы нас не прогнали от костра.

Вечером дома мы пили только молоко. И так каждый день, пока не кончалось картофельное поле. Потом, когда нападала тоска о печённой в костре картошке, мы набирали своей, уходили в лес или сад, где уже не было яблок, пустовал шалаш сторожа, разводили огонь и пекли картошку.

Колька Столыпин, наевшись в первый день печёной картошки, в школу на следующий день не пошёл. Я перестал бегать за ребятами, ждал их дома: они проходили мимо нас. Его с нами не было.

— Не пошёл, — сказал Васька. — У него голова заболела.

Учитель спросил у меня, почему нет в классе Машкова, это Кольки Столыпина. Я ответил учителю:

— Я не заходил за ним. Васька заходил. Он знает.

Васька встал и принялся рассказывать:

— Мы, это. Зашли к ним, это. У них дыму! Он на печке, а голова висит внизу. Я сказал, это…

— Ты сказал не «это», — перебил Сергей Ильич Ваську. — Отвечай, что ты ему сказал.

— Я сказал ему, это…

Учитель ударил линейкой по столу.

— Я ему, это, — повторил Васька.

В третьем классе засмеялись, захихикали и мы с Колькой Грихиным. Сергей Ильич прошёлся с линейкой перед третьим классом, вернулся к нам:

— Так что ты ему сказал?

— Это, — Васька почесал за ухом и замолчал.

— А он тебе что ответил? — покраснев от гнева, спросил учитель.

— А он мне ответил, это…

— А он тебе ответил, это? — Сергей Ильич улыбнулся. За его улыбкой взорвался смехом весь третий класс и засмеялись мы.

Рассмешил Васька и моих соседок. Они были взрослее нас, и смеялись так громко, что покрывали наш смех.

В перемену Ваську разозлили, всё приставали к нему с «это». Он подрался с Алёшкой Никоноровым из Глотова, победил его, и больше к нему не лезли. Меня Колька Грихин в большую перемену позвал к себе домой. Он хотел наскоро схватить кусок мяса с хлебом, но его мать посадила нас обедать. Из-за этого мы опоздали на урок.