Лираэль

Дорога занимала три часа, и ехать предстояло по Бейнскому шоссе почти прямо на юг, до самого Сомерсби. Так что все пассажиры несказанно удивились, когда водитель свернул с шоссе перед самым въездом в Бейн на узкую проселочную дорогу с однорядным движением.

– Эй, водитель! – воскликнул мистер Кохрейн. – Тебя куда понесло?

– В объезд, – коротко отозвался водитель, почти не шевеля губами. Он подменял Фреда, постоянного школьного водителя: тот накануне сломал руку в драке, вспыхнувшей по итогам игры в дартс. – Под Бердсли шоссе затопило. Мне почтальон сказал, в «Гербе крикетиста».

– Ладно, – кивнул Кохрейн хмуро, поневоле вынужденный согласиться. – Странно мне все это. Мне не показалось, что ливень настолько силен. Ты уверен, что знаешь объездной путь?

– А как же, босс, – заверил водитель, неубедительно изобразив улыбку. Его пронырливая физиономия особого доверия не внушала. – Через Бектонский мост.

– Впервые о нем слышу, – пренебрежительно бросил Кохрейн. – Ладно, тебе лучше знать.

Ребята к разговору не прислушивались и на дорогу особого внимания не обращали. Они встали в четыре утра, чтобы успеть в Бейн вовремя, и весь день играли в крикет. Теперь большинство из них задремали, включая Ника. Сэмет бодрствовал: его все еще переполняло возбуждение – он выбил шесть очков! Принц глядел в окно: лил дождь, сменялись сельские пейзажи. Автобус миновал нескольких обжитых ферм; в окнах их сиял теплый электрический свет. Мимо проносились телеграфные столбы, а один раз промелькнула еще и красная телефонная будка – когда проехали через какую-то деревеньку.

Скоро это все останется позади в прямом смысле слова. Современные технологии, вроде телефонов и электричества, по ту сторону Стены не работали.

Десять минут спустя глазам Сэмета предстало очередное зрелище, которого за Стеной не увидишь. Огромное поле загромождали сотни и сотни палаток, и на всех веревочных растяжках висело мокрое белье, и повсюду царил беспорядок. Автобус, проезжая, чуть сбавил ход, и Сэмет увидел, что у входов в палатки теснятся женщины и дети и скорбно смотрят на дождь. Почти на всех были синие головные платки или шляпы: опознавательный знак беженцев-южаков. Более чем десяти тысячам мигрантов предоставили временное убежище в «отдаленных северных областях страны», как писали в «Конвир таймс»; по-видимому, это означало «поблизости от Стены».

Должно быть, здесь находилось одно из мигрантских поселений, что за последние три года возникали там и тут, понял Сэмет, отмечая, что поле окружено тройным рядом проволочных заграждений и что у ворот дежурят несколько полицейских; капли дождя стекали с их шлемов и темно-синих непромокаемых плащей.

Южаки бежали от войны, которую вели между собою четыре государства далеко на юге, на противоположном от Анцельстьерра берегу Разлучного моря. Война началась три года назад, с якобы мелкого мятежа в автократической Искерии, в успех которого никто не верил. Но восстание разрослось до гражданской войны, в которую с разных сторон оказались втянуты и соседние страны: Каларайм, Изнения и Корровия. Сэмет знал по меньшей мере о шести воюющих группировках, от вооруженных сил Искерии и повстанцев-анархистов (с которых, собственно, все и началось) до поддерживаемых Калараймом традиционалистов и корровианских империалистов.

Обычно Анцельстьерр не вмешивался в войны на Южном континенте, полагаясь на то, что, стараниями флота и авиации, беспорядки так и останутся по ту сторону Разлучного моря. Но теперь, когда война охватила почти весь материк, единственным безопасным местом для гражданского населения стал Анцельстьерр.

И вот в Анцельстьерр хлынул поток беженцев. Многих заворачивали назад еще в море или в крупных портах, но на каждый большой корабль, отправленный обратно, находилось пронырливое мелкое суденышко, что причаливало где-нибудь у анцельстьеррского берега и выгружало две-три сотни беженцев, набившихся в трюмы, точно сардины в бочку.

Многие так и не добрались до цели – утонули либо умерли с голоду, – но прочих это не останавливало.

Со временем новоприбывших задерживали и помещали во временные лагеря. Теоретически теперь они имели право на официальный иммиграционный статус в Анцельстьеррском Содружестве, но на практике гражданства добивались лишь те, у кого были деньги, связи или очень востребованная специальность. Прочие так и оставались в лагерях беженцев, пока анцельстьеррское правительство пыталось придумать, как бы вернуть их обратно на родину. Но война с каждым днем разгоралась все сильнее, положение дел становилось все запутаннее, и никто из тех, кому удалось бежать, по доброй воле ехать назад не соглашался. Всякий раз, как предпринимались попытки массовых депортаций, это приводило к забастовкам, голодовкам и всевозможным акциям протеста.

– Дядя Эдвард говорит, что этот тип Королини хочет отослать южаков в ваши края, – сонно пробормотал Николас, разбуженный тем, что автобус сбавил скорость. – Ну, за Стену. Он говорит, здесь для них нет места, а в Древнем королевстве свободных земель полным-полно.