Лиса в курятнике (СИ)

- ...сполна осознают бремя ответственности, которое ляжет на плечи той...

Лизавета украдкой оглянулась.

Лица у красавиц были...

Скучающие?

Раздраженные?

Нетерпеливые? Пожалуй, что всякие, вот только об ответственности никто и не думал.

- ...ибо не может быть красота далека от простого народа...

И вот тут появилось пренехорошее чувство подвоха.

- А потому ныне мы все отправимся в город...

- Зачем? - пискнул кто-то, и Анна Павловна слегка нахмурилась, выказывая неудовольство.

- Ибо такова воля Ее императорского величества, - сказала она, как почудилось, с легкою насмешкой. - А мы все верные слуги ее. Но в утешении могу сказать, что те, кто отличится в нынешнем задании получат особые подарки из рук Ее императорского величества.

Девицы загудели.

Подарков хотелось всем. А Лизавета коснулась янтарной капельки.

- Пока же настоятельно рекомендую вернуться к себе и переодеться.

Знать бы во что...

Лизавета переглянулась с Авдотьей, вот только... взгляд последней был рассеян, и Лизавета готова была поклясться, что думает Авдотья о чем угодно, кроме непонятного этого конкурса.

- Попроще, - подсказала Одовецкая. - Сдается мне, мы не на площади гулять будем.

И как ни странно, Таровицкая кивнула, подтверждая эту простую по сути своей мысль.

...выбирать долго не пришлось, ибо гардероб Лизаветин был все еще прост и мал. Подумалось, что, верно, неспроста мастерицы Ламановой медлят, небось, ждут, когда красавиц еще поубавится. И для казны экономия преизрядная выйдет.

Выбрала она все то же простенькое платьице, хотя Руслана и вздыхала, уговаривая взять другое, легкое, с заниженной талией и юбкой-плиссе. К нему у Лизаветы имелись длинные перчатки и нитка жемчуга, правда, фальшивого, но премиленького с виду. И захотелось вдруг... а и вправду... небось, остальные нарядятся, а Лизавета в своем сером будет выглядеть мыша мышою и...

Она мотнула головой.

Другой раз.

Если он будет.

Волосы Руслана заплела в тугую косу, но не удержалась, уложила ее вокруг головы короной и пару локонов выпустила.

- Погодите минуточку, - велела она престрогим голосом, который никак не вязался с краснючими от стыда ушами. - Я... вот сейчас...

Она вытащила откуда-то кружевной воротник.

- Я вечерочком пришить хотела, - извиняющимся тоном сказала.

- Красота...

- Это меня маменька научила. Она из шелковых ниток вяжет, - Руслана приложила воротник к платью и споро заколола булавками. - Пока на живую нитку посажу, но незаметно будет...

Платье стало...

Не таким скучным? Пожалуй. И воротник вовсе не белый, как показалось, а розовый, нежного жемчужного оттенка...

- Вот так хорошо будет. Только вы, барышня, аккуратней, - Руслана зубами откусила нитку. - Наши говорили... я не сплетничаю, но... говорили, что многие на вас сердятся.

- За что?

- За то, что вы конкурс выиграли.

- Кто сердится?

Она пожала плечами и просто ответила:

- Все, почитай... Страшинская скандалила давече... мне Маришка сказывала, которая к ней приставлена, что грозилась подруженьке своей, будто устроит вам развеселую жизнь... и другие еще тоже...

- Спасибо.

Вот только развеселой жизни Лизавете для полного счастья и не хватало.

...а все ж таки с нарядом она не угадала.

Во всяком случае Лизавете сперва показалось, что лишь она одна явилась в платье удручающе скромном, если не сказать бедном.

- Вижу, хоть у кого-то разум имеется, - произнесла Одовецкая, с прищуром озирая толпу разноцветных красавиц. Сама она была в простом чесучевом костюме с прямою юбкой. И туфли выбрала тупоносые, тяжелые с виду, зато на высокой подошве. - Мы с вами не были представлены, но... мое воспитание по общему мнению оставляет желать лучшего. Аглая.

- Лизавета, - сказала Лизавета, тоже озираясь.

А наряды... пожалуй, стоит взять на заметку, что носят нынешним летом.

Она, конечно, слышала, что в моде прямой силуэт, однако нынешние были какими-то чересчур уж прямыми. И блестящими. Платья из тафты и шелка, из плотного атласа, поверх которого накидывали легкие газовые шарфы, украшенные бисером и драгоценным тонким шнуром. Иные сияли камнями, что чешуей.

- Это очень вредно, - Одовецкая поправила крохотную шляпку с янтарным жуком.

- Что именно?

- Грудь перевязывать. Или вы думаете, что они все были рождены такими... гм... плоскими? - она указала пальцем, кажется, аккурат на Страшинскую, которая обрядилась в платье янтарного колера. - Помнится, утром еще ее формы были вполне естественны, а теперь...

- Очень вредно? - Лизавету не то, чтобы сильно волновало, куда именно подевались формы Страшинской. Может статься они у нее вовсе каучуковые, но тема весьма благодатная.

Чем не скандал?

Франкская мода уродует арсийских красавиц... или еще чего... про страшную моду в народе любят, а еще про целительство, особенно такое, которое народное. Одно время Соломон Вихстахович подумывал даже отдельную газетенку выпускать, «Народный целитель», чтоб с советами и рецептами для страждущих, но после отказался. Оно-то выгодно, конечно, но после замаешься судиться с родичами тех, кто себя по оным советам пользовал, вместо того, чтобы к нормальному целителю пойти.

Одовецкая же ответила: