Лишь в небе с драконом нежнейший вальс (СИ)

— Я уже думал, что ты обо мне забыл, Хайо.

Потом он посмотрел на меня и спросил:

— Если ты такая копуша, то почему не переоделась?

Хаку, кстати, тоже сменил форму на чёрные джинсы и тёмно-серый джемпер, поэтому я действительно одна была в дурацкой школьной юбке, торчащей из-под куртки.

— Какой еще Хайо? — спросила я, не отвечая на вопрос Вады. Хаку начал что-то говорить, но его прервал наш одноклассник:

— Я себе весь язык стер его имечком, серьезно. Моя прабабушка тратит меньше времени, чтобы вспомнить, как меня зовут, чем я, когда пытаюсь к нему обратиться. Вот и придумал короткий вариант, вроде, Хайо не против. Ты же не против?

— Не против, — кивнул Хаку и снова повернулся ко мне, — тебе не нравится?

Я пожала плечами:

— Главное, чтобы тебе было нормально.

— Может, мы уже поедем, а? Я замерз вас ждать, — с раздражением сказал Вада.

Мы с Хаку выехали вперед, потому что Ваде нужно было показывать дорогу к дому Хироко. Начав подниматься в горку, Хаку спросил меня прерывающимся от напряжения голосом:

— Тебе… правда не нравится… Хайо?

Вот прицепился же… Я слезла с велосипеда и пошла рядом с ним.

— Да нормальное имя. Если тебе и Ваде нравится, почему бы и не пользоваться им. Только вот твое имя мне нравится больше.

— Спасибо, — сказал Хаку и прибавил скорость. Я хотела было обидеться, но махнула рукой. Давно у меня не было таких странных дней. Тут меня обогнал и Вада, и мне пришлось зашагать быстрее. Джентльмены из японских старшеклассников не хрестоматийны, что уж там и говорить. Правило «дамы вперед» явно невысоко стояло для этих велосипедистов, ожидавших меня в конце подъема.

***

Хироко была в порядке. Действительно, она всего лишь ушиблась при падении, и ей даже не стали продлевать освобождение от занятий. Поначалу подруга ужасно нервничала, постоянно норовила вскочить и чем-то услужить нам с парнями, пока мы в три голоса не рявкнули на нее и не приказали сидеть смирно и есть свой рамэн*. Я смотрела на пунцовую в тон новому спортивному костюму Хироко и не могла не улыбнуться, ведь меня одну она, скорее всего, встретила бы в мягкой пижаме Пикачу. Хаку передал Хироко мазь Чи-Дзэнибы, и так все поняли, что я ездила с ним к нему домой. Подруга вопросительно округлила глаза, я сделала вид, что этого не заметила. Вада же хмыкнул и сказал:

— Да ты сегодня звезда, Огино. После случая со стихотворением уже успела сгонять к парню домой…

Хироко ничего не поняла, и, на мое неудовольствие, Вада начал объяснять. Когда дело касается того, с чем он в корне не согласен, он становится не в меру болтливым:

— Эта дура Араи украла у Огино её ежедневник и попыталась выдать её стихотворение на английском за своё, чуть не ползая с ним перед Исигуро. Хорошо, что Огино смогла всё вернуть на круги своя и отстоять себя. Теперь Араи грозит выговор от директора, а сегодня она вне очереди убиралась в классе.

Мы быстро переглянулись с Хаку и, не сговариваясь, посмотрели на Хироко, уронившую палочки на пол.

— Что? Тихиро, она украла твой ежедневник? Черный?

— Не могу сказать, что украла, — неохотно сказала я, — скорее, подобрала и присвоила. Он выпал у меня из сумки. Но хорошо, что всё закончилось благополучно.

— Именно тогда, когда меня не было! — воскликнула Хироко, — будто специально! Ты ведь не показываешь его никому, и Нигихаями не видел его. Я сама видела только обложку.

— Я все равно чувствую себя очень виноватым перед Тихиро, — сказал Хаку, протягивая Хироко запечатанные палочки, — я должен был почувствовать подвох, но нет. И ничего не сделал, когда ты уже сказала правду.

Я снова почувствовала на себе его взгляд, но на этот раз не смогла поднять голову. Рядом снова раздался голос Вады:

— Зато как ты её припечатал, когда Исигуро вышел за Огино! Хайо назвал Араи дочерью вора мёда поэзии Локи!

Я с немым вопросом посмотрела на Хироко, но она ответила мне тем же. Все мои знания о скандинавской мифологии заканчивались на том, что я догадывалась об ее существовании. Вада тяжело вздохнул:

— Как же… Хель, дочь Локи, хозяйка царства мертвых! Да еще и мерзкая до невозможности: крупнее многих великанов, половина её тела черно-синяя, вторая — мертвенно-белая, причем туловище и лицо как у живой женщины, а ноги разлагаются, как у трупа! Ну не красавица ли?

Высокая королева школы тут же предстала перед нами совсем в другом свете. Я, не сдержавшись, засмеялась, и поняла, что после такого не смогу воспринимать Акиру Араи серьезно. Все засмеялись вслед за мной, даже Тоси Вада, а Хаку удивленно сказал:

— Я был уверен, что меня никто не поймет!

— Меньше думай о том, какой ты классный, Хайо, и люди к тебе потянутся, — показав в его сторону палочкой, сказал Вада.

— Тебя это тоже касается, Тор-громовержец, — со смехом парировал Кохакунуси.

— О, как здорово! — искренне восхитилась Хироко, ненадолго забыв об Араи, — назовите и меня как-нибудь!

— Ты всяко будешь Сиф, Хироко. Это богиня плодородия с волосами из чистого золота. У тебя, конечно, не драгоценные волосы, но всё равно очень красивые, — с готовностью ответил Хаку.