Лишь в небе с драконом нежнейший вальс (СИ)

Когда она была младше, подобное времяпрепровождение увлекало её больше чтения детских книжек. Я улыбнулась, вспомнив, как однажды нарисовала лягушку из купален Абурая, а Тамако была в таком восторге, что носила этот рисунок повсюду, даже потащила с собой в школу, чтобы показать подружкам. Интересно, как повернулось бы всё, если бы у сестры не случился сильнейший приступ аллергии, из-за которого она была вынуждена еще до цветения сакуры уехать к бабушке с дедушкой в префектуру Тоттори? Ведь тогда мы бы переезжали на новое место все вместе, а значит, вчетвером оказались бы в мире духов. Странно, но в тот момент я впервые по-настоящему задумалась о том, что произошло бы с нами, окажись мы в купальнях Абурая вдвоем с Тамако. Как бы относились к малышке работники? Познакомилась бы я с Безликим?

У меня не было ответа на эти вопросы, но одно я знала точно. Я всё равно любила бы Хаку.

Так я и призналась в этом хотя бы себе, рисунку передо мной и Тамако, тихо сидевшей рядом.

Правда, она не услышала моих мыслей, но, думаю, всё равно всё прекрасно поняла. Тамако всегда была более чуткой, чем я.

Комментарий к Глава десятая. После падения

Спасибо за прочтение!:з Буду рада вашим комментариям и мнениям!

========== Глава одиннадцатая. Мёд поэзии ==========

Следующим утром папа отвёз меня в школу примерно за час до начала занятий. Я собралась выходить из машины, но он придержал меня за локоть, и я вопросительно посмотрела на него. Папа с тяжёлым вздохом начал спрашивать меня:

— Ты уверена, что…

— Да, — прервала его я, — со мной ничего не случится, пап. Назад я пойду с Тоси, ты же сам разговаривал вчера с его отцом.

— Ты целый час будешь одна. Я всего лишь беспокоюсь о тебе, Тихиро, — мягко, насколько только мог, сказал папа.

Я кивнула:

— Я понимаю. Всё будет хорошо. В этой школе трудно быть по-настоящему одной. И я в порядке, — быстро сказала я, увидев, что отец готовился что-то добавить, — правда. Поезжай, а то опоздаешь. Хорошего дня, пап!

— И тебе, милая. Звони, если что. И позвони, когда будешь дома.

— Окей! — я поцеловала папу в щеку и наконец-то выбралась из машины.

Зная, что он смотрит мне вслед, я обернулась и помахала ему. Папа неуклюже потряс большой рукой, и в его темных глазах я внезапно увидела то, что он хотел мне помочь, но не знал как. Я заставила себя улыбнуться, прежде чем пойти к школе. Там я переобулась и отправилась в ту самую галерею, где мы (будто бы сотню лет назад) впервые обедали с Хаку. Я прекрасно знала, что до уроков туда мало кто заходил, поэтому трудно было найти место лучше для затворничества. Почти весь час я карандашом рисовала дом Хаку в своём новом альбоме. Руки двигались будто по собственной воле, не спрашивая, чего хочу я. Я давно не рисовала здания, поэтому получалось достаточно коряво, но мне было неважно. Я словно разучилась чувствовать. Чувства улетели, держась за драконью шею.

Время прошло быстро, и за несколько минут до звонка я спустилась к нашему классу, то и дело чувствуя на себе взгляды школьников. В нашем маленьком городке новости распространялись быстрее гриппа, и я была уверена, что за понедельник только ленивый не обсудил историю исчезновения Кохакунуси из второго класса и, конечно, мою роль в этом. Я шла к классу, не смотря по сторонам и стараясь не прислушиваться. Уже около дверей я на мгновение остановилась, услышав дрожащий от злости голос Тоси:

— Хоть одно слово, хоть один взгляд бросишь в её сторону, и я с тобой уже не так буду говорить.

Я будто окаменела, но всё же негнущейся ногой переступила порог. Все в классе молчали, явно наблюдая за стычкой, но тут все посмотрели на меня. Я же смотрела на Тоси, всё ещё держащегося за лацканы пиджака перепуганного Аситаки. Вада тут же отпустил одноклассника и, слегка оттолкнув его в сторону, занял своё место. На меня смотрела и Хироко, но совсем не так, как другие: не с любопытством или состраданием, а с желанием понять. Вдобавок к этому я почувствовала, как она рада меня видеть. Мы пересеклись взглядами, и я тут же отвела глаза и больше не смотрела в её сторону, пока шла до своего места. Я села к ней спиной и не повернулась, чтобы поздороваться, и я не знала, почему я так сделала. Я чувствовала на себе взгляд Тоси, но все равно не посмотрела на него в ответ. Со звонком в класс зашёл Сато-сан, и после приветствий он сказал:

— Обратим же свои молитвы к Кохакунуси и его семье, перед тем как начать занятие.

Это прозвучало настолько искусственно, что я невольно перевела взгляд вправо, на стол человека, который чувствовал фальшь лучше других. Его пустое место зияло дырой в ряде занятых парт. Вада снова обернулся ко мне, но я сделала вид, что увлеклась уравнениями, которыми начал исписывать доску учитель.