Лишь в небе с драконом нежнейший вальс (СИ)

Мне пришлось быстро придумать, что я сама вышла из дома тем ранним субботним утром, потому что мне показалось, что я увидела Нигихаями. Большего от меня не требовалось, как оказалось: на тот момент семье было куда важнее, что я была в порядке. Дальше я еле добилась от рыдающих родителей нужной мне информации. Перебивая друг друга, мама с папой рассказали мне всё, что я якобы забыла после пережитого шока. Тамако просто сидела на краю кровати, сжимая мою руку, которая, конечно, уже была отмыта от крови Рюити. Меня не было месяц: шла первая неделя июня. Группировку, которая занималась киднеппингом*, ликвидировали, после того, как нашли их логово на западе префектуры. Правда, при захвате похитителей, который проводил тот самый офицер Като, «завербованный» Дзэнибой, погиб старший брат Нигихаями, который оказал существенную помощь полиции. Сам Кохакунуси-младший жив и уже пришёл в себя. Нас сразу перевезли в родной город, так как угрозы для жизни медики не обнаружили. Две девочки тоже были без сознания, когда нас нашли (видимо, в помещении распыляли какой-то газ), но папа сказал, что их уже забрали родители. Я не просыпалась больше суток, ничто не потревожило крепкий сон, даже когда меня переносили в освободившуюся одиночную палату.

По возвращении в мир людей я снова смотрела на моих родных и, как в те самые летние дни, видела их будто впервые. Все очень красивые, по-настоящему, не журнально. Тамако — совсем взрослая девушка, чьи волосы успели отрасти за время нашего расставания. Сама она жадно смотрела на меня, будто боясь, что старшая сестрица опять куда-то пропадет. Мама, комкающая в руках бумажные платки, с красными пятнами на лице от долгих слёз и тенями, залегшими под глазами. Папа, разговаривавший, как всегда, слишком громко, постоянно целовавший меня в макушку. И всё же… всё было иначе, потому что я была другой. Меня действительно фактически украли, но мой похититель пожертвовал жизнью ради меня и… того, кто уже пришёл в себя.

— Я могу увидеть Нигихаями? — выпалила я, прерывая сбивчивый родительский дуэт.

Папа недовольно посмотрел на меня:

— Тихиро! Ты только что очнулась, мы не видели тебя месяц, переживали за твою жизнь, а ты уже хочешь снова сбежать?

— Можете потом посадить меня под домашний арест, я приму это как должное, но, пожалуйста, дайте мне его увидеть.

— Я провожу тебя, я знаю, где его палата, — вызвалась Тамако.

— ТАМИ! — воскликнули папа с мамой.

— Могу разделить домашний арест с Тихиро, — невозмутимо сказала сестра, чем вызвала в моей душе прилив нежности. Я посмотрела на родителей, они — друг на друга. Мама вздохнула, и я поняла, что выиграла.

— Только сначала на тебя посмотрит врач, — сказала мама, — и тебе нужно одеться.

Я посмотрела на себя и, смущенно поняв, что на мне была только больничная рубашка, не могла не согласиться с ней.

Врач осматривал меня чересчур долго, хотя, возможно, мне просто так показалось. Мне рассказали о том, что я почти в порядке, если не считать ссадины, синяки и лёгкое сотрясение мозга, из-за которого мне нужно было остаться в больнице ещё на четыре дня и стараться избегать физических и психических перегрузок. Я усмехнулась, услышав последнюю рекомендацию, чем заслужила осуждающее шиканье со стороны мамы. Доктор внимательно осмотрел и почти зажившую отметину на лбу — след от первого и последнего медицинского опыта Рюити. Всё же мне дали добро на короткую прогулку по больничному коридору. Папа принёс из машины мою домашнюю одежду: длинные тёмно-синие штаны с белыми кроликами и широкую однотонную футболку того же цвета. Переодевшись, я таки чуть не расплакалась. Мне казалось, что меня не было дома целую вечность. Тамако дала мне руку, я оперлась на неё — ноги всё же держали меня с трудом — и мы вышли из палаты.

— Я вчера была у него, — тут же сказала сестра, — он хорошо себя чувствует, его скоро должны выписать. Только рука сломана, но ты, наверное, знаешь…

Я кивнула, пытаясь собраться с силами перед такой важной для меня встречей. Больше всего на свете я хотела и боялась его увидеть. Тамако молчала всю дорогу до палаты, находящейся в конце коридора, но, когда мы остановились, около двери, она резко обняла меня. Я чуть пошатнулась, но устояла на ногах. В нос ударил привычный запах кондиционера для волос. Я тут же подумала, что наверняка похожа на маску хання**. Мало того, что волосы не были невероятно чистыми, так ещё и растрепались в разные стороны, а резиночка была явно с моими другими вещами.

— Пожалуйста, я очень прошу тебя, Тихиро, не пропадай никуда. Никогда! — тихо сказала Тамако, всхлипывая.

— Больше никуда и никогда, — так же тихо сказала я, прижимая к себе младшую сестру, — думаю, теперь я вообще никогда не выйду из дома… ты же видела лицо папы?

Тамако всё-таки улыбнулась:

— Ему придётся смириться, что у нас теперь есть парни.

А сестрёнка не была настолько безутешна, чтобы не закрутить новый роман…

— Ну-ка, ну-ка, с кем это ты там начала встречаться без меня?

— А ты, я смотрю, не стала отрицать, что вы всё-таки встречаетесь с Нигихаями!

— Не меняй тему!

— Ты тоже!