Листая Свет и Тени

Обрушивающаяся внезапно старость одного за другим обрекает на тягостное существование.

Дочь в летнем платьице, жизнерадостная и счастливая, еще не знает, что совсем скоро ее ждет такое же пассивное бытие в окружении предметов молодости и воспоминаний, рядом с вечно цветущей яблоней.

Изначальная непроявленная причина

Вначале было слово, раздавшееся в беспорядочной бесконечной материи, которое Плутарх и Платон произнесли в один голос: «Я есть все, что было, есть и будет, но наше покрывало никому не отдадим». И с тех пор их слова носились эхом во времени.

И пока Гесиод играл со своими детьми в «пустое неизмеримое пространство», его дети в это же время играли с ним в «основу жизни».

Плутарх и Платон плели из жесткой нефильтрованной первоматерии свое первое покрывало. А кругом царила могущественная неупорядоченная первопотенция мира.

Аристотель приходился им правнуком по материнской линии. Он всегда знал свое место, это место было точкой, вмещающей все существующие тела и пространства.

Их сосед по даче Марк Аврелий подписывал свои труды псевдонимом «род вечности», и даже были замечены граффити с его псевдонимом на плотных высокоструктурированных скоплениях аммиачных паров.

Их внуки Эмпедокл и Анаксагор представляли собой беспорядочную, дерзкую смесь хаотичных неустойчивых и неугомонных явлений.

В те времена все жили мирно. И только какой-то Двуногий Янус все пытался разорвать Великое покрывало Плутарха и Платона на две абсолютно равные и симметричные части.

В те времена Крокодилы еще плавали задом наперед и, проглатывая жертв, не проливали слез.

Их первая школьная учительница Свабхават – классическая сущность материи, по ночам плела тонкие нити совершенства, хранившиеся в сырых подвалах и так ни разу не доставшиеся никому из живущих.

Об этих нитях ходили легенды, и о них всегда мечтали Плутарх и Платон, чтоб обшить свое вселенское покрывало каймой совершенства.

А одна девица легкого поведения Богиня воды Анаит, жившая по соседству, никогда не вылезала из своей ванны, и днем и ночью ее преданные мужья обтирали ее полотенцами из нежнейших переплетенных отголосков материи, чтоб кожа на ее пальцах не морщилась от воды.

Так жили великие искатели истины и великие обладатели этой истины, которые тщательно скрывали ее в сверкающей звездной глади всеобъемлющей лжи.

Поездка домой

В черном

Приезжаешь домой в пятилетку, а тут все порастает стабильностью.

Те же лица, только старее и толще, даже подростки выглядят как старики, а взрослые – как истоптанные подошвы.

Всем удовлетворены и думают, что живут на уровне – поддерживают моду, носят калоши, ходят регулярно друг к другу в гости, следить, чтоб никто не свернул с дороги – не изменил образ жизни и не избавился от надаренного барахла – взял кредит, ипотеку, поставил большую антенну.

В холодильнике нет ничего, из чего можно было бы сделать еду. Здесь принято есть мясо на ночь, завтракать всухомятку, весь день догоняясь сладким.

Не пропускать по телевизору ни одного убийства, спать с телевизором, переключая во сне каналы, и желательно знать все программы – это единственный признак широкого кругозора и образованности.

Здесь все друг друга знают, поэтому нет необходимости казаться воспитанным и культурным и обязательно нужно кому-то рассказать, ежели ты услышал, как кто-то пукнул за стенкой.

На один автобус – пятнадцать соседей и один незнакомый пьяный мужик.

Дома обязательно – семейные фото детей – одинаковые и в большом количестве, чтобы всегда себе напоминать, что ты не зря прожил жизнь, что ты выполнил долг. Дети здесь – самая популярная цель жизни, а если не дети, то тогда внуки. И если дети выросли похожими на родителей, хотят жить как родители и близко с родителями, значит, ты хорошо их воспитал.

Все комнаты завалены книгами, точнее сказать, макулатурой для детей до пяти-шести лет.

На двери – вечно сушится полотенце.

В часах – севшие батарейки.

Ванна – не отмывается.

У табуреток – скошены ножки.

Хорошая посуда – стоит на полочке, – пьем и едим из чего приходится.

Зачем я сюда приезжаю, не знаю. Но если я здесь родилась, значит, что-то меня с ними связывает.

В сером

Перед дверью… Уставшая с долгой дороги, со странным предчувствием, звоню, – открывают.

Начинается привычный ритуал обливания друг друга потоком любезностей. Как доехали? Мы соскучились. Подросли-то как! Ну а сами как?

Время 10 утра. Угощают салатом из помидор, крепким чаем, остатками печенюшек и хлебом.

Отказываться – не прилично, соглашаться – чревато. Приходится скрывать легкое отвращение и мобилизовать улыбку.

Тут так принято, тут суровая полоса.

Так начиналось мое внутреннее недоумение.

И я поняла, как все здесь отстало.

Повсюду бардак, называемый здесь «порядком». Невежество, называемое «нас так воспитали». Горячие макароны здесь промывают водой, пока не станут холодными, и только потом едят, потому что так научили.

Вопрос «Зачем?» здесь никто не задает.

– Ну как же вы так живете? Неужели вам не хочется все изменить или хотя бы что-то?