Листы имажиниста (сборник)

  Забыть… Не надо. Ничего не надо!
  Близкие – далеко, а далекие – близко…
  Жизнь начиталась романов де Сада
  И сама стала садисткой.

Хлещет событием острым по губам, по щекам, по телу голому,

Наступив на горло своим башмаком американского фасона…

  Чувства исполосованные стонут

  Под лаской хлыста тяжелого.

Но тембр кожи у жизни повелевает успокоенно…

– Ах, ее повелительное наклонение сильней магнетизма! –

  В воздухе душном материя бродит,

  Материя фейерверочно-истерическая!
  Жизнь в голубой ротонде
  Взмахивает палкой учительской!

Поймите, поймите! Мне скучно без грандиоза-дебоша…

  Вскидываются жизненные плети…
Ах, зачем говорю так громко?.. У ветра память хорошая,
  Он насплетничает завтрашним столетиям!

1913

Miserere

На душе расплески закатной охры.
Чувственность апплодирует после комедии…
Разум ушел на свои похороны
И танцует ойру с ведьмой.

К окнам любви осторожно крадусь я

И щели закладываю забывчивой паклей.
Потерял свои широты-градусы,
Вскрикиваю, как на бирже маклер…

Жизнь играет на понижение тайно,

Роняет бумаги нагло…
С очаровательной улыбкой Каина
Страсть свою обнажая наголо.

Подарите вечность нищему слабому,

Одну вечность, ржавую, игрушечную…
Я Вам раскрою секрет параболы
И поверну обратно землю скучную.

Вечер пасмурный, будто монашенка,

Пристально вглядывается в мои басни…
Пожалейте, проклятые, меня – не вашего,
Меня – королевского гримасника!

1913

«Верю таинственным мелодиям…»

Верю таинственным мелодиям
Электрических чертей пролетевших…
Пойдемте в шумах побродим,
Посмотрим истерических девушек.
Пыхтят черти двуглазые, газовые,
Канделябрясь над грузным звуканьем прихоти;
И обнаглевшие трамваи показывают
Мертвецов, застывших при выходе.
Сумерк хихикает… Таскает за волосы
Ошеломленных капризными баснями…
Перезвон вечерний окровавился
Фырканьем дьяволят-гримасников…
Вечер-гаер обаятельно раскрашен…
Разгриммировать его некому!
А мотоциклетка отчаянный кашель
Втискивает в нашу флегму.
Верю в таинственность личика,
Замкнутого конвертно!..
Ужас зажигает спичкой
Мое отчаянье предсмертное.
Долой! Долой! Иссера –
синеваты проспекты, дома, газовый хор…
Горсть крупного, тяжелого бисера
Рассыпал передо мною мотор.

1913

«Неосязаемые вечерние карандашики…»