Читаем Лісты полностью

У мове Вы — віртуоз. Кожны з герояў гаворыць так, як гаворыць у жыцці, інакш кажучы, індывідуальна. Вы, пэўна, ні разу не перайшлі тае мяжы, дзе будзе чуцен "націск". Нават калі га­ворыць Андрэй Руды, які нібы выпушчаны знарок для таго, каб ён быў "смешны", гэтага не чуваць. Разумею, як цяжка было адабраць слоўны матэрыял, каб не перайсці тае мяжы, якую так цяжка абазначыць.

Я ўжо казаў, што я з-пад Мінска і ў нас ужываюцца іншыя тэрміны, чым ужываеце Вы. Можа, яны Вам на што-небудзь прыйдуцца. У вас не "адбіваюць" косы, але "клеплюць". Слова "канюшня" ўжывалі толькі тыя, хто не хацеў гаварьщь "па-просту", а гаварылі "стайня" (адсюль "стаеннік"). "Каратай" слова цюркскае, нават не адно, а два, і азначае "чорны жарабец". Веялкаю ў нас звалі не тую машыну, якою чысцяць збожжа, але шуфлік, маленькую лапату з загнутымі краямі, выдзеўбаную з дзерава, з кароткім тронкам. Раней гэтаю веялкаю веялі збожжа, а ў мой час скрозь веялі архамі, і таму самы тэрмін "веяць" амаль знік і замяніўся словам "архаваць". Заміж "вей-кі" ў нас ужываецца слова "веялкі".

Вялікае дзякуй Вам ад чытача за кнігу. Вашы "Людзі на балоце" ніколі не ляжаць на паліцах, "Подых навальніцы" пойдзе з яшчэ большым поспехам.

ГАЛОЎНАМУ РЭДАКТАРА ГАЗЕТЫ "ПРАЎДА"

1 чэрвеня 1966 г.

Нядаўна быў у Мінску. Там на Цэнтральнай плошчы пабудаваны будынак Дзяржаўнага рэспубліканскага музею. Будынак будавалі спецыяльна для гэтага музею, будавалі вельмі доўга, а пакуль ішло будаўніцтва, — збіралі экспанаты, заклікаючы грамадзян дастаўляць у будучы музей хто што можа, і грамадзяне адгукнуліся на гэты заклік.

Калі музей напалову асвоіў будынак, камусьці прыйшло ў галаву перадаць яго Музею Айчыннай вайны, а Дзяржаўнаму музею прапанаваць будынак гэтага музея. Ня ведаю, хто аддаў такое распараджэнне, можа і ніхто, проста было выказана пажаданне зрабіць вось так, а хтосьці прыняў гэта як дырэктыву, але магчыма было і распараджэнне. Сітуацыя атрымліваецца больш чым дзіўная. У дзяржаве, дзе гаспадарка планавая, выпадковае распараджэнне або нават проста пажаданне вядзе да таго, што музей, які ствараўся добры дзесятак гадоў, і на які патрачана столькі сродкаў, мусіць згортвацца (новае памяшканне ня змесціць і трэці экспанатаў, у той час як Музей Айчыннай вайны зойме ня больш за палову перададзенага яму будынка). Пераезды музеяў, пераробка будынкаў будуць, відаць, каштаваць мала менш за тое, што каштаваў бы новы будынак для Музея Айчыннай вайны, і ці не трэба было падумаць у свой час, што гэтаму музею патрэбны новы будынак.

Чаму так лёгка растрачваюцца народныя грошы, чаму спусташаецца навуковая ўстанова, якая нават ня стала яшчэ як след працаваць, чаму, у рэшце рэшт, гэта робіцца без удзелу грамадзкасці.

М.Улашчык,

доктар гістарычных навук

Масква А-252

Новапясчаная д. 21 кв. 19

РЫГОРУ БАРАДУЛІНУ

[Лета 1966 г.]

Шаноўны тав. Барадулін.

Атрымаў Ваш і Шушкевіча ліст з Кактэбеля. Не адказваў доўга таму, што ў той самы час быў на Каўказе.Я пачаў прыпамінаць, што чытаў пра Смаргонь, і не мог нічога прыдумаць. Пасля ўзяў бібліяграфію і паглядзеў на паказнікі. Знайшоў адзін артыкул пра Смілавічы і — ніводнага пра Смаргонь наогул, і тым больш пра "Акадэмію". Даўней Смар­гонь належала Зяновічам, ад іх у 1668 г. перайшла да Радзівілаў, ад Радзівілаў да Пшаздзецкіх. Палкоўнік напалеонаўскіх войск Пшаздзецкі ў 1831 г., калі ў Заходняй Беларусі паднялося паўстанне, узначаліў паўстанчы атрад Ашмянскага павета, у выніку чаго Смаргонь была канфіскавана і стала дзяржаўным маёнткам.

У 40-я гады сын смаргонскага аконама Бакшанскі, які быў зусім яшчэ хлопчыкам высланы з бацькаўшчыны, а пасля вярнуўся, напісаў адозву да смаргонскіх сялян і салдат, якія там стаялі, заклікаючы іх перабіць усіх паноў і афіцэраў. Гэта адозва нарабіла ў свой час перапалоху і скончылася трагічна для яе аўтара. Пра гэта ёсць у кнізе А. Ф. Смірнова пра паўстанне 1863 г. у Беларусі і Літве, а найбольш поўна — у кнізе польскага даследчыка Файнгаўза.

Зварочваючыся да "Акадэміі", павінен сказаць, што пра яе я ведаю, пэўна, столькі, сколькі і ўсе: даўней вакол Смаргоні былі вялізныя лясы, у якіх вадзілася шмат рознай зверыны. Смаргонскія мяшчане зрабілі сваёй спецыяльнасцю лоўлю гэтых звяроў, а мядзведзяў вучылі рабіць розныя рухі (танцаваць). 3 гэтымі "вучонымі" мядзведзямі яны хадзілі не толькі па Беларусі, але бывалі і ў Расіі, і далёка на захадзе (пэўна, і ў Гер­маніі). Пра ўсё гэта, відаць, можна знайсці ў архіве Радзівілаў (ён знаходзіцца ў Мінску), але гэта доўгая і цяжкая праца, бо ў радзівілаўскім архіве больш за 6 тыс. папак, і матэрыялаў пра Смаргонь ніхто яшчэ не прабаваў улічваць.

Я троха ведаю літаратуру пра Радзівілаў, але, апрача асобных сказаў, нічога пра "Акадэмію" не памятаю.

Выбачайце, што так мала магу дапамагчы Вам, выбачайце і за тое, што пішу на прозвішча, бо не ведаю, як Вас клікаць па бацьку.

Улашчык.

ЯЗЭПУ ДЫЛЕ

Язэп Лявонавіч.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука