Литература как социальный институт: Сборник работ

Этой же стабилизации и даже еще большему окостенению существующего порядка содействуют, как ни парадоксально, предпринимаемые в последнее время кадровые перемены. Поскольку они остаются передвижками фигур из той же коробки шахмат, сокращенные работники управлений Госкомиздата лишь спускаются на один социальный «этаж» и проводят ту же политику ущемления книжной культуры, скажем, в планово-финансовых отделах редакций и издательств на местах зам. директора или главного редактора. При этом прежние установки на единообразие и массовидность издательской деятельности реализуются под лозунгами экономической реформы: сокращение количества планируемых к выпуску изданий, увеличение тиража и объема изданий диктуются теперь уже требованиями самоокупаемости работы каждого редакторского звена, прибыльности каждой книги.

Вообще в последние годы тасуемое руководство отраслью заметно усваивает жаргон перестройки и реформы. Однако эта бюрократическая гибкость ни на йоту не сказывается на долговременных тенденциях всей системы книгоиздания. А их можно свести к трем характеристикам: год от года сокращается число изданий и растет их средний тираж (массовизация уже отработанных и апробированных образцов сопровождается подавлением нового, наиболее творческих и продуктивных групп); книги в среднем все толще (рост объема книги отражает не уровень работы или фундаментальность издания, а прямолинейную логику планирования и учета, что в свою очередь затягивает сроки подготовки и тем самым замедляет культурный процесс); книги делаются все дороже, т. е. за политику ведомства платит потребитель. Поясним эти моменты.

За последний год общее число изданий еще раз сократилось на 6% (а если сравнить с пиком разнообразия, достигнутым в 1974 г., то на 12%). Однако руководство обещало провести это сокращение исключительно за счет общественно-политических пропагандистских поделок. Реально же число названий ОПЛ сократилось на 7% (средняя величина по отрасли), тогда как основной удар пришелся на книги по науке и технике – их число за год уменьшилось на 17%. Сравним: в США число изданий по науке и технике удваивается каждые 6 лет, в мире это происходит каждые 10–13 лет.

В сравнении с дореволюционной эпохой средняя отечественная книга стала толще в три раза, в сравнении же с предвоенным 1940 г. – в два раза. И это при том, что в мире средний объем книги составляет 7–8 печ. л. (среднему объему книги соответствует высокая оперативность выхода и низкие цены при чрезвычайно дифференцированной ценовой политике). У нас же только центральные издательства системы Госкомпечати СССР ежегодно и практически бесконтрольно повышают цены на свою продукцию в среднем на 8–9%, на художественную литературу – на 15–20% (напомним, что речь в данном случае идет о номинале, читатель же вынужден платить 2–3 номинала). И инициатором повышения цен являются именно издательства Госкомпечати СССР, республиканские и ведомственные издательства лишь тянутся за ними, существенно отставая по срокам.

Директивное назначение цены, т. е. фактическое выражение монополии, позволяет в собственных целях манипулировать доступом читателя к нужной ему книге, перекладывая издержки от выпуска одного вида литературы (например, идеологически выдержанной массовой политической – она наиболее дешевая) на другую – научную, справочно-энциклопедическую, художественную. Именно поэтому только у нас возникает абсурдная ситуация, когда дороже всего стоят книги, которые больше всего спрашивают. Опять-таки лишь в подобной ситуации ведомства, не печатавшие прежде по соображениям идеологического целомудрия Набокова и Бердяева, Фромма и Франциска Ассизского и проч., ныне ставят на них или вынуждают назначать немыслимо высокие цены. 5 рублей стали начальной ценой сегодня любой хорошей книги, даже если объем ее не превышает 100 страниц.