Литература как жизнь. Том II

Трудно поверить? Мало ли чему трудно поверить, что, однако, бывало! Но чему трудно поверить, так это разуверениям нынешних аналитиков, которые уверяют, будто никакого стояния не было. Нет, стояли! Например, родители – за зимними пальто для своих детей. В том же московском универмаге «Детский мир», куда поехали за игрушками вернувшиеся из Индии (где жили со слугами), форму продавали на верхнем, четвертом этаже. Игрушки – без очереди, но за одеждой очередь вилась огромной змеей по лестничным пролетам. Встать в очередь и выстоять приезжали из других городов, где таких очередей не было, но и пальто там не продавали. И стояли матери, прижавшись друг к другу, как сельди в бочке буквально. Претерпевая «временные трудности» люди из года в год существовали в предвкушении, что им ещё удастся пожить. Всё не удавалось, и жили с мыслью: «Хотя бы дети поживут. Пусть у них будет, чего не было у нас». Разве не оправданное желание? Разница в том, как желание осуществлялось. Кто покупал игрушки без очереди (остальное у них было), кто стоял в очереди за детскими пальто, а кто ради детей и на вредительство мог пойти[194].

«Не вправду ль царствовать твоим сынам?»

«Макбет», действие I, сцена 3. Перевод А. Кронеберга.

У меня сын был взят в армию с третьего курса биологического факультета МГУ С ним успел поговорить приехавший в Москву ректор Университета Брауна. Их беседа продолжалась полчаса. «И этот парень вынужден бросить учиться? – решил уточнить ректор. – Какая растрата мозгов!».

Почему же не мобилизуют того же возраста студентов МГИМО, где я начал преподавать? В учебной части мне объяснили: «У нас внучок нашего министра учится, поэтому наших ребят и не трогают». Понятно по-человечески, с точки зрения семейных ценностей. Если требуется порадеть хотя бы одному родному человечку, надо сделать по-людски, чтобы уж никому не было обидно.

Прихожу по-старинке на конюшню, слышу: «А к нам дедушка приходил». Какой дедушка? Министр Вооруженных сил, говорят. «Почему же он дедушка?» – «Всегда с внуком приходит. Добряк!»

Этот добрейший дедушка отправлял внуков в Афганистан, чужих, не своего же! Горбачев тоже, если помните, с внучкой предстал на телевизионном экране во время своего крымского пленения после путча. Пока псевдопленённый дедушка давал интервью, у него за спиной внучка в трико делала балетные па. Она училась в школе Большого театра, от знакомых моей матери я слышал: взяли девочку, как было не взять?

Что лучше, кровопролитие во имя принципов или же принцип крови? Всё произвол. Правительственная дочь помогла вызволить из ссылки выдающегося мыслителя Бахтина, могла и не помочь. Охрана правительственной дочери побудила меня написать книжку о лошадях. Могли и запретить. По ходу демократизации властвовала семья во главе с дочерью, каково это было? Вопрос из «Меры за меру» и «Анджело», шекспировско-пушкинский вопрос: по закону или по душе? Стараясь ответить на вопрос, один создал всего лишь невразумительную драму, другой – малоудачную поэму. Ответ ещё одного классика, Александра Островского, в «Горячем сердце»: «Как тебя судить? По закону? А знаешь ли, сколько у нас законов, и один строже другого?». Проситель спешит сделать выбор: «По душе!». Но то комедия. При советско-партийной власти семейственность расцвела под занавес, перед закатом, в постсоветские времена непотизм стал оплотом режима.

Постижение происходящего

«Горбачевская перестройка – явление сравнительно недавнее и последствия её невозможно предсказать».

Стивен Картер «Русский национализм вчера, сегодня, завтра» (1990).

Ещё в референтские времена, читая в спецхране английские и американские газеты и журналы, в которых из номера в номер говорилось, какие же болваны руководят их страной, и поглядывая из окна библиотеки на звезды или на железную фигуру на площади, я не мог не думать: «Если везде дураки, то почему у нас такие дураки?». Кое-кого из занимавших достаточно высокое место в нашей системе я встречал, даже знал, причём довольно хорошо, и с годами узнавал ещё больше ответственных работников, облечённых властью, попадались среди них неумные и невежественные люди (где таких нет?), но больше было таких, которые точно в насмешку над собой изображали карикатуру на самих себя: рассуждали и действовали, как персонажи яшинских «Рычагов»: против очевидных требований здравого смысла. Почему (согласно грибоедовскому определению) «умный наш народ» то и дело оказывается глупее, чем он есть на самом деле?