Литература как жизнь. Том II

Сталин был аппаратной посредственностью, пока оставался в положении аппаратной посредственности и не встал у руля государственного корабля. Наполеон был «малюткой капралом», пока не оказался во главе армии. Актеру, чтобы показать свой талант, нужная роль, отвечающая особенностям его дарования.

Сужу по незаурядным людям, каких позволила повидать судьба. Стратеги Курской дуги, маршал авиации Новиков и маршал танковых войск Ротмистров робели, выступая перед школьниками. Требовалось поле битвы, чтобы представить себе, какие то были львы и орлы.

Разрушительную, имевшую глобальные последствия перестройку совершил обкомовский работник, оказавшийся манипулятором мирового масштаба. Американский апологет Горбачева Стивен Коэн последователен. Стивен всегда считал нужным судить о Советском Союзе с учетом советских условий. Его учитель Джордж Кеннан в 1951 году предсказывал: «Нельзя надеяться, что в России установится система вроде нашей». В 1985-м Стивен Коэн ему вторил: «Ошибкой будет полагать, что какая бы то ни было реформа в СССР станет соответствовать нашим представлениям о демократии». Горбачеву, по мнению Стивена, не удалось осуществить задуманное: преобразовать и усовершенствовать уже существующее. В книге Коэна, которая только что вышла, Горбачев и его сторонники представлены персонажами трагедии, созданной по правилам классицизма. Герои совершают трагические ошибки: «Горбачев делает… роковой просчет…»[208].

Просчеты были – какие? По мнению Киссинджера, Горбачев «слишком поспешно вывел советские войска из Восточной Европы»[209]. Горбачев все время спешил. Хотел успеть задуманное проделать до пенсии и зажить с женой в маленьком домике на морском берегу? Американский специалист по Советскому Союзу Стивен Коэн считает, что бывший обкомовский работник преобразовал страну и мир. Но не ошибся, мне кажется, и видавший виды директор конзавода, Казбек Дзалаев, который на основании непосредственных наблюдений судил о личности местного масштаба, вышедшей на мировую арену. Сельский паренек, в четырнадцать лет впервые в жизни увидевший паровоз, сумел подняться на вершину мира, поднялся силой способностей: цепкая память, практический ум, сценические склонности. Что в том уме за всё это время происходило, нам, современникам, узнать не суждено.

Быть может, в будущем, эта фигура вместе с дражайшей половиной (significant other, по словарю политической благопристойности) заинтересует нового Шекспира, а пока, в наше время, слушая Горбачева, опытные люди говорили: «Это Хлестаков». Разве Хлестаков лишен способностей? Легкость мысли – дар. Сколько зависти в словах тертого калача, Городничего, когда представляет он себе, как летит, заливаясь колокольчиком, тройка, «лучшая тройка», которую он сам, многоопытный махинатор, дал… кому? Фитюльке! А тот его и надул! У Хлестакова того и в мыслях не было? У него ничего в мыслях не было, кроме удивительного легкомыслия. Сообразно с размером личности Хлестаков мельчил, ему хотелось сорвать побольше цветов удовольствия. Похоже, Горбачев торопился, стремясь воспользоваться результатами им затеянного и содеянного. Имея в руках безграничную власть над огромной страной, он думал о маленьком домике. От Горби ждали великого дела, а он ждал пенсии: областное понимание своих интересов и выгод, таков один из возможных сюжетов для небольшого рассказа под пером нового Чехова или исторического романа, который мог бы написать новый Алексей Толстой.

В эпоху революций 1905–1917 годов властелином России оказался добрый семьянин, любивший французские водевили, которые приезжал смотреть один, без любимой жены. В 30-40-е годы, перед лицом страшного врага великий человек, любивший смотреть кино, пересажавший и перестрелявший своих родственников, чудовищной ценой привёл народ к победе в мировой войне. На исходе столетия в 80-90-х годах, полный амбиций, но мечтавший о супружеской жизни в духе гоголевских старосветских помещиков, под влиянием жены, желавшей жить за границей, сдвинул государственные границы и развалил Советский Союз.

На каждого мудреца довольно простоты – блуждающий мотив. Простоватость выдающегося воина показана в кинофильме «Чапаев». В фильме «Гражданин Кейн» (американский эквивалент романа «Обломов»: истина о стране и её народе) – простецкие вкусы магната, способного закупить весь мир: он отдыхает душой, слушая песенку нетребовательной любовницы, чем и губит свою политическую карьеру. Домашние запросы у разбогатевшего бутлегера Эдди Бартлета, переступавшего через трупы и ставшего «королем теневой промышленности», – он мечтает увидеть своей спутницей миловидную особу, которая суетится у плиты. Эдди за душу берет мотивчик «Приходи ко мне, мой грустный бэби» – из фильма «Шумные двадцатые».