Литература как жизнь. Том II

«Он показался мне наивным».

Из воспоминаний о Поле Робсоне.

С Робсоном-младшим, Павлом Павловичем, как его называли, мы познакомились, когда в библиотеке Университета Адельфи мне предложили устроить выставку «Негры в СССР». Негритянское племя с незапамятных времен у нас живет в горах Кавказа, но выставку мы организовали вокруг Пушкина – к двухсотлетнему юбилею поэта.

От Павла Павловича я получил фотографию его отца, выступающего на Пушкинском юбилее 1949 года в Москве[235]. Василий Ливанов прислал фотографию своего отца с Робсоном: два удрученных гиганта сидят рядом в Доме Дружбы. После этого вечера Робсон, выйдя на улицу и стоя на крыльце, стал петь для прохожих – в двух шагах от ИМЛИ, я не оказался в нужный момент на нужном месте, а некоторые сотрудники Института слышали импровизированный концерт.

Пока готовили мы выставку, перечитал я всё пушкинское, касавшееся негритянской темы, которая преследовала поэта всю жизнь: с лицейских лет и до конца он не расставался со своей Африкой. Держал перед собой на письменном столе фигурку африканца. Мысль о том, что он – «потомок негров», была у Пушкина неотступной. Так он и воспринимается в мире. «Великий поэт-мулат» – ещё в 30-х годах на Кубе была опубликована такая книжка[236] и такова ныне международная репутация Пушкина среди его африканских соплеменников, Пушкин поставлен в ряд великих африканцев.

«Родство через Пушкина» (“Mnship in Pushkin”) – статью, названную словами Ленгстона Хьюза и опубликованную в Nassau Review-99, мне помогали писать сотрудники библиотеки. Наша статья вышла раньше целого сборника на ту же тему «Под небом Африки моей»[237]. Предисловие к сборнику написал профессор Гарварда, знавший нашу статью, однако составители сборника, интеллигентные, свободомыслящие, порядочные люди, к тому же мои знакомые, не упомянули в обширной библиографии нашей статьи. «Факты известны, осталось сделать выводы», – так на нашу статью отозвался ведущий из черных литературоведов, профессор Гарварда. Единственный вывод, который, приведя факты, мог я сделать: надо проблемой заняться и обдумать.

Среди моих студентов была черная студентка с литературными склонностями. Она составила монтаж из пушкинских стихов и писем, студенты театрального отделения разыграли. Парень, исполнявший роль поэта, был настолько похож, особенно в профиль, набросанный самим Пушкиным, что я ему сказал: «Поезжай в Москву, тебя поставят рядом с памятником».

Фотографию, полученную от Робсона-младшего, мы с библиотекарями Адельфи увеличили, поместили в раму и получился фотопортрет: Робсон на фоне Пушкина, которого он мечтал сыграть, но пьесы не было. Кафедра африканистики устроила церемонию, и мы вместе с Павлом Павловичем поместили портрет на постоянную экспозицию в университетском театре.

Величие Робсона – величие одиночки. Черные собратья отрекались от крупнейшего афро-американца-певца, как у нас оперные певцы отрекались от Шаляпина. У англичан Поль Робсон играл в театре и снимался в кино, но, за исключением «Отелло», играл и снимался в таких пьесах и фильмах, что лучше бы не играл и не снимался. Но, правда, картины сохранили его изумительный голос.

Разные силы использовали Поля Робсона. В США во время войны сделали его символом национального единства, а в годы мак-картизма лишили паспорта. Приютили в ГДР, но фигура оказалась чересчур крупна, чтобы уместиться в рамках пропаганды. Не умещался Робсон и в границах негритянской общины, ведь он был не только выдающимся негритянским артистом, он был крупнейшим американским артистом негритянского происхождения. Повсюду в мире, куда ни приезжал Робсон, – торжества, приемы, выступления, можно подумать, жизнь сплошного триумфа, а фотография в Доме дружбы, которую прислал Васька, говорит о гнетущем чувстве изолированности и тщеты. В то время мой брат Андрей работал переводчиком Уильяма Фостера, Генерального Секретаря Американской Компартии, Фостер лечился в Барвихе. Туда же приехал Поль Робсон, Андрея попросили переводить беседу артиста с доктором. «Вы чувствуете тревогу?» – спросил врач. «Тревогу? – переспросил Робсон. – Нет, печаль».