Литературная Газета, 6584 (№ 04/2017)

В своей отколотости Сашка не одинок. Под стать ему ещё два героя произведения – Юрка, сын старухи Никитиной, укативший в соседнюю деревню и оставивший мать доживать последние деньки в одиночестве, на похороны «отслюнявивший деньги через сельсовет на погребение» и пастух Витька, бросивший вырастившую его тётку, «выпнув её из сердца», как и всю прошлую, до скитаний, жизнь. Как горькая полынь выросли они, Сашка и Юрка на благодатной почве крестьянской семьи, Витька - в городе.

В героях - двойниках Сашка видит себя со стороны. «Это всегда занимало Саню, - то есть то соображение, что двадцатилетний Витька горемыкой торчал на земле, а не было ему в жизни печали» Особенно поражает и подталкивает героя к рефлексии смерть старухи Никитиной: «Саня с ужасом воображал, что вот живёт он в глухом краю, сидит на чужбинном кладбище, где лежат безвестные ему люди, молчит среди живых, но тоже сторонних ему людей, и чужая земля его холодит. Там же, где родная горяча, мать<…> досасывает хлебную корку, а может быть, руками таких же, как он, лабазников для неё уже роется вечное становище.<…> И вот эти случайные люди, эти равнодушные скоты, даром пождав сыновей, кое - как обрядят её<…> Но как же он может тогда существовать? Чего же не провалится в тартарары?».

Но рефлексия занимает Сашку недолго. Бегство из дома, которое, как надеялся герой, позволит ему почувствовать любовь к Родине, окончательно проложило между ним и домом засечную черту, наметило точку невозврата: «…весть о матери встретил Саня с холодными висками. Только что-то небольно хрустнуло в нём, как ветка в стеклянном от инея лесу…»

Невероятно удачен финал повести. Антипину удаётся довести трагизм развязки до предела - приехавший на похороны матери блудный сын не узнаёт брата Родю, заменившего ему в детстве отца.

Повесть Андрея «Плакали чайки», тематически перекликающаяся с рассказом Платона Беседина, в своей основе имеет образ героя, отличного от представленных ранее. Но если у Беседина герой – рассказчик после общения с ветераном меняется в положительную сторону, переоценивает свою жизнь, то в повести Антипина ветеран войны Иван Матвеевич погибает от рук подвыпивших ублюдков, которых он пытается предостеречь от игр с огнём вблизи леса. «В последние годы много шпаны наводнило село. Здесь они чувствовали себя вольготно, как на чужой полоненной и оскверняемой земле.»

На войне Иван Матвеевич всегда знал, ради чего пущен смертельный пал. В лесу палили без разбора, в честь праздника. Бугаи, походящие на уголовников, расправились дабы продемонстрировать силу, показать себя перед девицами, для пущей убедительности унесли трофей.

С мучительной болью ветеран осознаёт, что он один «межевой столб между добром и злом, светом и тьмой». «И было с чего загоревать: ещё лет десять – пятнадцать – и во всём мире не останется ни одного свидетеля ужасной гибели народов! ... Живые до единого уйдут, всё без них изоврётся, как давно и при них творится кругом, всё погрязнет в грехе и бесстыдстве». Но автор даёт понять, что граница эта была стёрта намного раньше, а убийство, совершённое гордыми наследниками великой победы, явило собой лишь последнюю грань, завершившую цепочку «отдания долга», а в глобальном смысле моральной деградации двух следующих поколений.

Художественный мир современной «деревенской прозы» Антипина выглядит из четырёх перечисленных наиболее убедительно в контексте рассматриваемой автором действительности. Подобно Валентину Распутину, Андрею удаётся создать галерею героев, оторвавшихся от своего окружения, земли, истории, памяти, оказавшихся на грани трагического надлома. Антипин не уходит в пугающую глухую чернуху, но передаёт жгучую выстраданную боль (подобно героям его произведений!), пронесённую им через себя, боль сибиряка, любящего свою бескрайнюю малую Родину, и не смыслящего себя без неё.

Александр Казинцев верно характеризует Андрея Антипина как локомотив, находящийся во главе рассмотренного поколения прозаиков. Поколения, которое, надеюсь, продолжит движение в выбранном направлении. Надеюсь, прежде всего, как заинтересованный в хорошей литературе читатель.

Ирина Шейко ,  Краснодарский край

Конституция Российской Федерации принята всенародным голосованием 12.12.1993 г. (в ред. закона РФ о поправках к Конституции РФ от 21.07.2014 г. N 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2014. N 31. Ст. 4398.

См.: Шор Р. О. Язык и общество. М.,. 2010. С. 33

Рикёр П. Торжество языка над насилием. Герменевтический подход к философии права // Вопросы философии, 1996. - № 4. С. 27-28.

Там же. С. 29.

Loi n° 94-665 du 4.08.1994 (dite Loi Toubon) relative à l'emploi de la langue française // URL: http://www.avenir-langue-francaise.fr/articles.php?lng=fr&pg=8 (дата обращения 09.03.2011).

Селищев А. М. Язык революционной эпохи. Из наблюдений над русским языком (1917-1926). М., 2010. С. 11.

Там же.

Вайсгербер Й. Л. Родной язык и формирование духа. М., 2009. С. 131-132.